Бронепоезд «Гандзя». Повесть

- Сам ты предмет, - огрызнулся Малюга, но, увидев начальника политотдела, засуетился, приводя себя в порядок. Он причесал пальцами бороду, затянул на себе ремень, а потом кинулся в канаву, где пучком сырой травы обхлестал сапоги, наводя глянец.

Матрос вытряхивал бушлат.

Тут подошел Иван Лаврентьич. Все встали в шеренгу.

Иван Лаврентьич поздоровался с командой и, помуслив пальцы, развернул номер «Правды».

- Бьем ведь их, ребятки, а? - сказал он, встряхивая газетный лист. Колчаку-то, главному их закоперщику, скоро и совсем капут. Гонит его по Сибири наша доблестная Красная Армия - только земля гудёт…

Иван Лаврентьич присел на пенек, снял фуражку и пригладил ладонью отросшие редкие волосы.

Все пододвинулись к нему.

- Большое это, товарищи, облегчение нашей Республике, - заговорил Иван Лаврентьич. - Сибирь - страна хлебная. Будет, значит, хлеб рабочему классу… Бойцы Восточного фронта выполняют свою задачу перед Республикой. Теперь дело за нами. Пора, товарищи, пора и нам кончать с петлюровщиной.

- Это правильно, - горячо поддержали бойцы. - Развели мы с ними канитель - дальше некуда…

Еще теснее бойцы окружили Ивана Лаврентьича.

- Почитайте, товарищ начальник, газетку-то. Как там Колчака бьют?

Иван Лаврентьич протянул свежую газету бойцам. Ее сразу подхватило несколько рук, ребята отхлынули в сторону и принялись читать в несколько голосов: «Оперативная сводка… Восточный фронт. Развивая генеральное наступление, наши части…»

- Ну как, ладите между собой? - сказал Иван Лаврентьич, просовывая руку мне под ремень и подводя другой рукой Панкратова. - Лбами не стукаетесь?

- Да уж лучше, кажись, и не бывает, - сказал, смущаясь, Панкратов. Что я вяжу, командиру пороть не приходится; ну и я за ним узелков не распускаю…

- Хорошо. А ты, политком, теперь газеток побольше в команду давай! И беседы заводи почаще.

Иван Лаврентьич попрощался, пошел к лошади и круто обернулся:

- Да, чуть ведь и не забыл!… Нате-ка приказ. «Бронепоезду тяжелой артиллерии, - прочитал вслух Иван Лаврентьич, - согласно желанию команды, присваивается наименование: Бронепоезд «Гандзя»»

Вечером, когда бронепоезд отошел в тыл, чтобы принять запас топлива, мы устроили небольшое собрание.

- Знамени Красной Армии не уроним!

Так сказали бойцы.

* * *

А враг подтягивал войска… Через пленных стало известно, что петлюровцы решили окружить под Казатином бригаду и прикончить всех нас, чтобы, как говорили они, «не заносить кровь в Киев». Петлюровцы намеревались вступить в украинскую столицу в начищенных сапогах, смиренными христианами, под колокольный перезвон древней Киево-Печерской лавры.

Под напором был оставлен Казатин.

Бои завязались на подступах к Киеву…

Трудящиеся Киева спешили с подмогой: на паровозах, на дрезинах, с товарными, дачными поездами и пешком по шпалам шли и ехали на помощь рабочие. Были тут старики и даже женщины. Плохо вооруженные, наспех сформированные в отряды, шли они бесстрашно в бой. Но слишком неравны были силы. С запада давил на нас, уже торжествуя победу, Петлюра; с юго-востока стремительно подходил к Киеву Деникин. Мы видели: не удержать нам натиск врага.

Телеграф в штабе беспрерывно получал депеши-шифровки: из глубины Советской России по железным дорогам к Киеву двигались красноармейские части. Вот кто мог нас выручить!

Но враг уже навязал нам решительный бой…

Киев двинул на фронт свои последние резервы - красных курсантов. Горько было сознавать, что ребят сорвали с учебы. А какие - я поглядел - молодцы! Еще немного - и получились бы из них, юных рабочих и крестьян, образцовые командиры…

Батальоны курсантов выступили на позиции, как на парад, с музыкой и развернутыми знаменами, все, как один, в зеленых шапочках пирожком, строгие, подтянутые.

Раз-два, раз-два… - шагали курсанты, и, глядя на их выправку, каждый невольно оправлял на себе ремень и фуражку и сам весь подтягивался.

Ввели в бой курсантов. Еще выше подняли они знамена, еще громче ударила музыка. Наступавшие встретили курсантов бешеным огнем. Но славные бойцы шли вперед все тем же размеренным шагом, не оборачиваясь и не пригибая головы.

В рядах врага началось замешательство. И тут бойцы нашей бригады, изможденные, израненные, спотыкавшиеся даже под тяжестью собственных винтовок, подхваченные великой силой товарищества, стремительным ударом во фланг опрокинули передовые части петлюровцев.

Курсанты довершили дело: не дав им опомниться, они отбросили их обратно за Казатин.

* * *

Эта победа, пусть неполная, временная, победа среди многих поражений, просияла для нас ослепительным лучом: все на деле почувствовали, что уже не за горами тот день, когда Красная Армия вышвырнет вон всех ненавистных врагов советской земли.