Броневой

Собственно, гораздо больше понта приближающейся троицы Малярийкина беспокоил четвертый бандерлог, оставшийся в Рыси. «Интересно, чо делает? — заинтересовался Маляр. — Небось, к очку пулемёта правой глазкой прилегает. Вот те и весь кардебалет, братюнь. Не дёрнешься».

Рожа у водителя в куртке была сильно знакомая. Мужик был не высокий (чуть выше Малярийина если честно, то есть почти карлик), полностью седой, с пышными гусарскими усами, слегка даже закрученными на древне-идиотский манер.

Взгляд наглый. Уверенный.

Плечи широкие. Можно сказать, атлетические.

Толстые короткие пальцы на крупных ладонях.

Значок на груди — латунный щиток, алое поле. На поле — латунный танк писькой вверх. Маляр нахмурился. Эмблему он знал.

— «Калмыш и Малярийкин» вы, что ли? — без обиняков спросил незнакомец в куртке, останавливаясь и прерывая резким голосом размышления автомеха.

Маляр и Калмыш переглянулись. На первый взгляд, залётные гыспада агрессивность не проявляли. «Девушки» висят на ремнях за спинами. Чувак по фамилиям спрашивает. Всё гут. Стволы обрезов вежливо опустились.

— Ну, «Маляр» который из вас? — продолжал упорствовать незнакомец.

— Ну, я. — Пробубнил Малярийкин, нехорошо поглядывая на спутников Усатого. Их автоматы его всё же беспокоили.

— А Калмыш который?

— Ну, я. — Брякнул Калмыш. — А сам то вы кто?

Усатый в куртке протянул руку.

— Шапронов! — многозначительно сказал он. — Боец К.Т.О… Командор. Некоторые незнакомые и недальновидные люди называют меня невежливо — «Шапрон». Подобных гоблинов мои ребята приобщают к дипломатической культуре путём ломания морды. Впрочем, «Шапроном» меня иногда зовут друзья. Остальные обращаются проще: товарищ Шапронов. Слыхали, может?

Маляр и Калмыш переглянулись снова. Ага, видать с памятью ещё не совсем беда.

— Слыхали, конечно, — сказал Маляр, протягивая ладонь в ответ. — Да и узнали. Хотя с трудом. Вас редко без шлемофона показывают. Зато эмблема ваша на щитке. Хочешь — не забудешь.

Калмыш в отличие от напарника сразу как то расслабился и заулыбался. Демонстративно закинул обрез на плечо, большой палец вернул взведенный предохранитель в безопасное положение. Потом тоже протянул руку для рукопожатия.

— Вы же чемпион КТО, верно? — сказал Калмыш, в свою очередь пожимая протянутую ладонь гостя вслед за напарником. — Не сочтите за наглость, но я видел все ваши бои. Во всяком случае, за последние три года.

— Отлично. Так у меня здесь фанат?

— Можно и так сказать. Так вы зачем к нам зарулили, товарищ Шапронов? Надо чего то?

— Нет, поглазеть на вас приехал, убогие, — блеснул зубами Шапронов. — Надо конечно. Ходит слух по столице, будто живут у меня на северной помойке не спецы, а чудо. Скромные, но рукастые. Особенно, бачут, есть такой «Маляр». Рисует что твой Ван Гог.

— А чего сразу Ван Гог то? — огрызнулся «Ван Гог». — Делаем, что можем. На чужое не заримся. С голоду не дохнем.

— И денег никому не должны?

Малярийкин нахмурился больше. Трындеть с бандюками про «воздух»[5] (а чемпион КТО не мог не иметь отношений с бандитами), — последнее дело. Примета такая. Народная. Подтверждали её и двое сопровождавших Шапронова индивида. Не глядя особо на Малярийкина и не обращая внимания на вроде дружелюбный поворот беседы, они хамовато шарили взглядами по мастерне. Будто кроме них тут не было никого.

— Никому вроде не должны, — осторожно ответил Малярийкин. — С прошлого месяца, слава богу. Налог в администрацию уплачен полностью. Где баблом, где работой — так, починяли кой-чего.

— Халтурите, значит. Расчёт натурой. Это нормально, — Усатый усмехнулся, видя страх в глаза собеседника. — Нормально, что починяли. Молодца! Да ты не бзди, Ван Гог. Мы к тебе, правда, за делом. А вот кажется и дело!

Шапронов поднял указательный палец, требуя тишины.

— Ай! Вижу, не зря я время потратил! Слышу … необычный звук. Провалиться мне на месте, если это не акватиновый движок. Таких в центре пара десятков, а чтобы на окраину залетел, так вовсе невидаль. Да-а, не просто так мне про вас воробьи нашептали … Откуда обновка?

— Вы про акватин? Ч-чёрт. Этот конструкт у нас два месяца уже, — без особой охоты пояснил Малярийкин. — Вовсе не обновка. И это … Он не краденый. И не заёмный. Мы с Калмышем купили его. Что, с движком есть проблемы?

— Ну, купили, так купили. Вообще, что купили, а не лабораторию ВТЭК ломанули, это понятно. А есть ли проблемы, это ты мне скажи, Ван Гог. Акватин скоро будет запрещен, это всем известно. И официально никогда не продавался. Это тоже известно. Что вы купили — верю. Вот только как купить то, что не продается?

Малярийкин с Калмышем растерялись. Что тут возразишь? Половина сделок в Сибири были чернушными и в фискальном учёте местных Администраций никак не отражались. Усатый хмыкнул в усы, потом примирительно поднял руки.