Броня Балтики

Месяц допрашивали, сравнивали, кто что говорит, перепроверяли из др(угих) источников. Вечерами заставляли работать на разборке завалов из кирпича в городе. По их словам, так много офицеров сразу еще не бежало из русского плена. Поэтому подозрительно. Потом выпустили. Думаю, еще подозревают, что мы – не те, за кого себя выдаем. Все уехали в глубь страны. Я остался в Либ(аве), пошел в штаб. Мне рекомендовали ехать в Киль и обратиться в управление тыла, т. к. на боевые корабли я не годен по ранению. Приехал, доложил, велели ждать вакансии. Офицеров без должностей было несколько: после гибели своих кораблей, после лечения в госпиталях, один я после плена. Поселили в офиц(ерской) гостинице. Там жили офицеры германского под(водного) флота, которые проходили обучение на командиров лодок. Познакомился с одним из них, кап(итан) – лейт(енантом) Вильгельмом Канарисом. Он расспрашивал, как я попал в плен, как выжил, как сумел бежать из Рос(сии). Говорили с ним часто. Его знакомый служит в управлении тыла. Канарис просил за меня. Я получил должность нач(альника) отделения шкиперского имущества отдела тыла в Либ(аве). Поставленную задачу по внедрению на офицерскую должность германского флота выполнил. Жду указаний по задачам разведки. Условия связи прежние. „Ферзь“».

Илья Иванович быстро прочитал текст, уместившийся на одной странице блокнота. Потом стал читать медленно, процеживая каждое слово сквозь сито своих познаний и жестких требований инструкций, уберегавших разведку от провалов. Он улавливал признаки провокации противника каким-то особым чутьем. История с агентами-двойниками из пары «Дружная» служила наглядным примером. Но в донесении от «Ферзя» не чувствовалось фальши, каждая фраза представлялась естественной и даже немного наивной. Начинающий разведчик еще не поднаторел в составлении информативных, но бесстрастных текстов. Это приходит с опытом. А пока появился повод порадоваться за человека, который прошел через многие испытания и выполнил первую задачу.

Здесь был и их успех, его и Тихонова, они довели до маленькой победы большую операцию, начатую с нуля. От понимания того, что произошло, хотелось громко петь. Хотелось орать, черт возьми, хотелось скакать по кабинету, перемахивая через стулья! Полковник позволил себе лишь одобрительно разгладить усы и победно сжать кулак, угрожая известному противнику. Он вызвал к себе Тихонова, жестом предложил сесть и без слов дал почитать донесение.

Владимир Константинович поднял от бумаги глаза, Стрельцову показалось, что в них блеснули слезы. Нельзя разведчика упрекать за некоторую сентиментальность в минуты торжества, ведь он почти всегда застегнут на все пуговицы и не позволяет себе проявления эмоций.

– Илья Иванович, ведь он сделал то, чего мы от него ждали! Это наша победа! «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!»

– Да, Володя, «Ферзь» начал действовать. Будем считать, что с него еще не снято подозрение, мол, не тот, за кого себя выдает. Пусть проверяют! Но он уже назначен на офицерскую должность в отделе тыла военно-морской базы Либава, то есть на то место, куда мы его планировали. Теперь следует грамотно поставить разведывательные задачи. Это трудное дело – сформулировать то, что он будет добывать, и определить, каким способом сможет решить задачу. Доложим командующему. Непенин обязательно включится в процесс. Вероятно, мне придется выехать в Гельсингфорс на несколько дней и поработать со штабными офицерами.