Брониславка

Слово «замутить» было его излюбленным. С тех дней, как Бронислав продемонстрировал состояние своего колеса, каждое новое его открытие или испытание друг определял этим словом.

– Нет, Сёма, не замутить, – поправил его изобретатель, – а защитить.

– Что защитить?

– Скорее, кого-что, – определил Бронислав свою цель и добавил: – наши мишени.

– Что ты придумал?

– Мы их должны заклеить.

– Чем?

– Вот этим.

Бронислав выложил на стол кусок тонкой прозрачной с сероватым оттенком ткани, при ближайшем рассмотрении очень похожую на паутину, присыпанную слоем пыли. Но когда Семен прикоснулся к этой материи, то почувствовал и некоторую ее жесткость и своеобразную текстуру.

– И что будет?

– Это мы и проверим, – сказал Бронислав, помолчал и продолжил: – Видишь ли, Сёма, смотрел я на все эти безобразия: там стреляют, тут режут, а особой защиты не придумали; дай, думаю, сделаю такую штуку, что хрен атомной бомбой прошибешь. И, похоже, получилось. Вот теперь мы это проверим…

– А где ты возьмешь атомную бомбу? Они же…

– … на настоящих боевых пулях. А насмехаться будешь потом.

– Да я так, ради хохмы…

– Ладно, – перебил его Бронислав, – делаем так…

Мишени лежали, готовые к отправке в сарае у Смирновых. Задачей ребят было перенести их из сарая и погрузить в подготовленный автомобиль, а вечером, по прибытии на место «Одного дня в армии», соответственно, разгрузить.

Так вот, именно в своем сарае Бронислав предполагал провести операцию покрытия мишеней своей тканью. И в этом ему нужна была помощь друга Сёмки.

Они прошли в сарай и принялись за работу. Куски ткани были приготовлены изобретателем еще вчера размерами чуть больше, чем площадь щита, поэтому работа шла споро. Ткань, несмотря на кажущуюся воздушность, при перегибе через края фанерных щитов несколько сопротивлялась изгибу, но не ломалась, а словно бы прилипала к оборотной стороне щита, плотно охватывая фанерную заготовку. Через полчаса все щиты были покрыты слоем прозрачной ткани с сероватым оттенком.

Семен вспомнил, как десять лет назад Бронислав с сияющим лицом принес ему стеклянный тонкостенный стакан с глубоко отколотым краем. В хозяйстве стакан был уже не нужен, а вот в качестве мишени для стрельбы из рогатки годился вполне, а Сёмка как раз осваивал новую скорострельную рогатку. Два друга побежали на «свое место», так они называли полянку, сделанную ими собственноручно, среди зарослей дикой (почему-то не урожавшей) сливы. Там было организовано стрельбище, где они стреляли по банкам, бутылкам и стаканам. Они пытались наводить там порядок, но осколки стекла проглядывали отовсюду, надо было соблюдать осторожность, чтобы не пораниться.

Бронислав установил стакан на пенек и отошел к другу, который зарядил свое оружие и уже прицеливался. Камень из рогатки вылетел с максимальной для семилетнего мальчика скоростью и точно влетел в середину стакана. Вместо «дзыннь» раздался еле слышный щелчок, а стакан, вместо того, чтобы разлететься на мелкие части даже не шелохнулся. Семен с недоумением уставился на рогатку, потом на стакан, потом на своего улыбающегося друга.

– И что это сейчас было, – с ошарашенным видом спросил Семка, хотя уже догадывался, что Бронислав «замутил» какое-то изобретение. Вот тут-то изобретатель и поведал другу о клее и прочем, что выявил в результате своих экспериментов.

А потом они составили план, какие нововведения провести в жизнь. Самым первым обработанным клеем инструментом стал молоток Сёмки, который все время почему-то, несмотря на все ухищрения, слетал с ручки, а порой и хозяину доставалось от непослушного инструмента. Друзья тщательно насадили молоток на ручку, и Сёмка дрожащей рукой капнул клея на место соединения ручки и молотка и замер в ожидании.

– А скоро,– почему-то шепотом спросил он.

– Минут через тридцать, – ответил Бронислав.

– Не верится, что этот проклятый молоток больше не будет слетать.

– Подожди – увидишь.

Через полчаса Семён осторожно взял молоток в руку и тихонько постучал по гвоздю, который приготовил заранее, чтобы вбить его в лежащее на дворе бревно. Потом постучал сильнее; обычно молоток после третьего-четвертого удара уже начинал скользить по ручке, но в этот раз он прочно держался и не собирался соскакивать. Мальчик размахнулся и вбил гвоздь в доску, уже ничего не опасаясь.

– Здорово, – прокричал он.

В тот же день Бронислав попросил отца:

– Папа, наточи, пожалуйста, наш топор, только максимально остро и тонко.

– Эксперимент?

– Очень важный эксперимент!

– Тогда приступим.

Николай Сергеевич наточил и выправил топор максимально возможно.

– Готово. Только не поранься.

– Не боись, – ответил Бронислав, унося топор в свою лабораторию. Через полчаса он вынес обработанный инструмент к отцу.

– Вот, папа, это будет вечный топор.

– Так уж и вечный? – с удивлением спросил Николай Сергеевич, уже привыкший к тому, что от сына можно всего ожидать.

– Да,– ответил мальчик, – теперь он не сломается и не затупится ни-ког-да.

– Спасибо, – с сомнением произнес Николай Сергеевич, но сын уже убежал по своим делам.