BRONZA

Немец вернулся поздно вечером. По настоянию экономки, он дожидался его в гостиной. Сидел на диване и клевал носом.

– Ждешь меня, молодец! – похвалил тот.

Несмотря на позднее время, выглядел немец бодро и был в отличном настроении. Ел с большим аппетитом. Пил вино. Интересовался его самочувствием, вызвав у него своим вопросом легкую дурноту. После ужина, захватив недопитую бутылку и бокал, позвал с собой в кабинет. Для беседы. В принципе понимая, о чем пойдет речь, Станислав почувствовал, как начинает сводить живот.

Развалившись в кресле, немец налил себе полный бокал. Повертел в руках. Густого красного оттенка, вино рубиново искрилось на свет. Смакуя, выпил. Станислав подумал, что это, может быть, и не вино вовсе… Почему бы этому вурдалаку не пить человеческую кровь… с такой-то мордой?

– Поговорим о твоем вчерашнем поведении, – начал немец, – оно мне не понравилось!

«Что? А как насчет твоего поведения!» – чуть было не возмутился Станислав, но вовремя спохватился, наткнувшись на его взгляд. Немец опять смотрел на него взглядом мертвой рыбы.

– Не выношу, когда мне говорят «нет»! – сказал он. – Это первое! А еще, мне не нравятся умные мальчики, которые думают, что могут играть со мной в свои лисьи игры – «буду – не буду, хочу – не хочу»!

– Я не…

– Молчать! – прозвучало командой на плацу. Станислав испуганно вздрогнул.

– Тебе знакомо выражение «не будите спящую собаку»? – остывая, уже мягче спросил немец.

Он кивнул.

– Вот и не буди во мне зверя! Понятно? – немец встал, подошел к нему, положил руку на плечо, и Станислава сразу же затошнило. – Я уже говорил тебе, что я хороший любовник и добавлю: не сторонник грубых отношений. В насилии нет разнообразия. Слушайся меня! Делай, что говорю, и у нас сложатся прекрасные отношения! – пообещал он. Вернувшись за стол, вылил остатки вина в бокал и снова поинтересовался:

– Как ты себя сейчас, чувствуешь? Все еще болит?

Пил вино и смотрел на него поверх бокала.

– Да… – с трудом разлепил губы Станислав. Сердце противно екнуло.

– Хорошо. Не буду сегодня тебя трогать. Можешь топать, – отпустил его немец. – Завтра попробуем все сначала! – и вдруг удивился: – Странно, что до сих пор болит! Я постарался распечатать тебя достаточно деликатно…

«Если весь вчерашний ужас называется деликатностью… то что же тогда…» – Станислав не стал додумывать свою мысль, поскорее, пока тот не передумал, закрыл за собой дверь кабинета.