BRONZA

– Пора вставать, соня! Пропустишь все самое интересное! – донесся из темноты, поглотившей Имонна, презрительно-насмешливый голос, и он сразу же очнулся.

У окна, по-хозяйски заняв кресло Марка, сидел Оуэн. Он смотрел на подростка с откровенной неприязнью. Имонну не пришлось гадать, что тот делает в их номере.

– Где Марк? Что ты с ним сделал?! – кубарем скатившись с кровати, с криком бросился к нему Байя. Вцепился в него. – Куда ты его дел, мерзавец?

– Не так прытко, дружок! – Оуэн легко оторвал его пальцы от лацканов своего пиджака. – И не дерзи взрослым. За это можно дорого заплатить! – пообещал он, улыбнувшись ласково. Положил ногу на ногу и полез в карман за сигаретами.

Байя смотрел на него с ненавистью. Он ненавидел эту улыбку, этот стильный, в тонкую черную полоску, белый костюм. Ненавидел кончик черного платка в нагрудном кармане и небрежно расстегнутую на груди шелковую, цвета розового жемчуга, рубашку. Яркий блеск бирюзы в холодном взгляде, и это ленивое покачивание носком английской туфли из тисненой кожи он тоже ненавидел. Ненавидел всю эту красоту, за которой таилось скользкое, отвратительно-жестокое, не знающее милосердия чудовище. В тот раз, в ресторане, проникнув в сознание Оуэна, он увидел там эту ядовитую гадину, и отпечаток увиденного до сих пор стоял у Имонна перед глазами.

– Эй, сопляк! Второй раз уже задаю вопрос… – наконец дошел до него голос Оуэна. – Я спрашивал: твоя воинственная поза – это вызов мне? Или с тобой приключился столбняк?

Глянув исподлобья, Байя промолчал. За стеклами очков в тонкой платиновой оправе, в ярко-голубых глазах мелькнуло лукавое веселье, выдавая хорошее настроение их обладателя.

– Ну, хватит уже сверлить меня таким убийственным взглядом! Бр-р-р! Даже мурашки по спине! – Оуэн игриво передернул плечами. – Так пялиться… просто неприлично! И чему тебя только в школе учили? – пожурил он мальчика. – Ах, да… я совсем забыл… тебе не пришлось ходить в школу! – издеваясь, изобразил он на своем лице фальшивое сочувствие. – Бедняжка, умереть таким молодым… Ни тебе первого свидания, ни радостей секса! А дальше и того хуже, – Оуэн сделал неопределенный жест рукой. – Борьба с нечистью, ничего кроме борьбы! Наверное, и с целомудрием-то некогда расстаться? – продолжая издеваться, полюбопытствовал он. – В таком случае, не заказать ли нам в номер жрицу любви, какую поопытней? Или… лучше жреца? Я плачу! – и весело расхохотался, увидев, как вспыхнуло лицо подростка.

Имонн, весь пунцовый, готовый провалиться сквозь пол от такого бесцеремонного вторжения в свое личное пространство, не выдержал. В порыве негодования хлопнул в ладоши, призывая Силу Щита. Слишком злой на Оуэна, чтобы заметить змеиную стремительность его броска.

– А вот ладошками тут хлопать… мы, пожалуй, не будем. Наивный мальчик! – Оуэн крепко держал Имонна за руки. – Понимаю, ты хотел впечатлить меня, дружок. Но глупо полагать, что Доспехи помогли бы тебе – против меня!

С этими словами он плюхнулся обратно в кресло и втиснул Байю рядом с собой.

– Отцепись, ты! – норовисто взбрыкнул Имонн, порываясь встать.

Получив оплеуху, обиженно дернулся. Его еще никогда не били.

– Просил же не дерзить! – Оуэн был сама доброта.

– Отвяжись, гад! – Байя попытался вырвать руку.

– А вот за ручки… мы пока подержимся. Чтобы не искушать твою судьбу… – произнес Оуэн с ласковостью потревоженной змеи и так стиснул ладонь мальчика, что у того навернулись слезы.

– Все равно гад! – невольно всхлипнув от боли, нагрубил Имонн, нарываясь на следующую оплеуху.

– Какой неугомонный… сказал же: не дерзи!

Оуэн был недоволен. Так расслабиться. Мальчишка чуть не подписал себе смертный приговор. Разверни он Доспехи, и его пришлось бы убить. А это сейчас ну никак не входило в планы Оуэна.

– Все равно, ты – гад! Ненавижу! Сладил с маленьким, да! Найди себе кого-нибудь по росту, верзила! – продолжал настырно задираться Байя, напрашиваясь на новую оплеуху.

– Грубим недоброму дяде? – покачал головой Оуэн. – Какая отвага, куплю тебе орден… при случае…

За словами последовала увесистая затрещина, от которой голова мальчика мотнулась из стороны в сторону.

– Вижу, брат совсем тебя разбаловал. Не заняться ли мне твоим воспитанием? – промурлыкал Оуэн. Схватил Байю за волосы, дохнул на подростка запахом коньяка и горького шоколада. Но что-то такое, появившись в его взгляде, тут же растаяло, словно он вспомнил, что десерт заказывать пока рановато.

– Будь я Марком… – начал он.

– А ты не Марк! – убежденно перебил его Имонн.

– Да, я гораздо круче! – согласился с ним Оуэн.

– Как же, держи карман шире! – громко фыркнул подросток.

Но ехидное замечание осталось пропущенным мимо ушей, Оуэн смотрел на него задумчиво, будто видел впервые.

– Как интересно… Сколько помню тебя – ты все время такой… – дотронувшись до мягких золотистых кудрей, провел костяшками пальцев по мальчишеской щеке. – Сплошная невинность и беззащитность! Ничего мужественного! – критически оглядел он Имонна и вдруг улыбнулся. – Так вот в чем дело! Ты влюблен в него! Поэтому так упорно цепляешься за этот женственный образ, – Оуэн слегка взъерошил его волосы. – А мой растяпа-братец, естественно, ничего не замечает. Ну, что тут скажешь… святая простота!

Рассмеявшись, откинулся на спинку кресла, он больше не удерживал смущенно-нахохлившегося подростка возле себя. Оскорбляющая снисходительность его тона задела Байю за живое.

– И ничего я не влюблен! Все ты врешь! – протестуя, вскочил с кресла мальчик.

– Разве? – не поверил ему Оуэн. – Носить в сердце невысказанную любовь… умножать свои печали… – философски изрек он.

– А вот и нет! – продолжал настаивать на своем Имонн.

– Да ладно, не тушуйся! Я тебя понимаю. Марк такой толстокожий, – Оуэн поправил очки на переносице. – На мои чувства, бессердечный, тоже не отвечает! – и усадил не успевшего ничего возразить Байю к себе на колени. – Хочешь знать… почему? – спросил с таинственным видом. – Все элементарно, дружок… Просто, у Марка нет сердца! – поделился он «страшной» тайной.

– Неправда! Ты врешь! – горячо протестуя, подскочил на ноги Имонн. – У Марка есть сердце! Я знаю! Он добрый и… – мальчик огляделся по сторонам, словно в поисках доказательств. – Марк хороший! Его все любят! Ты один заставляешь его страдать! Он был бы счастлив, если бы только… тебя не было! Никогда не было!

Охватившая Оуэна странная печаль, разбив лед высокомерия, казалось бы, всего на мгновение, сделала его красоту бесконечно ранимой, но и этого хватило бы, чтобы навсегда оставить болезненный, саднящий след в сердце Имонна, если бы тот успел заметить выражение его лица. Но взволнованный тем, что смог, наконец, высказать все, что лежало у него на душе, мальчик ничего не заметил.

Скрыв за глубокой задумчивостью взгляда желание сломать несколько шейных позвонков, Оуэн достал из золотой пачки тонкую черную сигарету, закурил. К сизой струйке табачного дыма примешивался сладковатый аромат вишни. В комнате повисло молчание. Воспользовавшись возникшей паузой, Байя осторожно запустил ментальные щупальца в его сознание; он хотел получить ответ на свой самый первый вопрос.

«Ну-ну…» – мысленно усмехнувшись, Оуэн коварно развернул перед настырным мальчишкой ужасающую картину невыносимых страданий брата. Избитого, окровавленного, в ржавых цепях. Правда, сначала он хотел приковать Марка где-нибудь в мрачном подземелье, кишащем крысами и червями, но потом решил, что во все времена дураков подвешивали вверх тормашками.

Парк. Дыра в бетонном заборе с надписью «не пересекать», полуразвалившийся, заброшенный пакгауз. Разбитые стекла, звон цепей и протяжный, мучительный крик. У Имонна испуганно распахнулись глаза. Он видел опутанное цепями, висящее вниз головой, судорожно корчившееся тело. Слышал, как страшно кричит Марк в голове Оуэна. Кровь отлила от лица мальчика.

– Поторопись, может быть, еще успеешь спасти бедолагу… – «участливо» напутствовал его на прощание Оуэн и помахал рукой, – я положил Марку за пазуху перо одного нашего очень вспыльчивого родственника…

Имонн ахнул. Огненное перо Сузаку! В настоящем огне человек быстро терял сознание, задохнувшись в дыму, а магия пера… Марк будет чувствовать запах горящей плоти, чувствовать, как вздувается пузырями и лопается от ожогов кожа… Снова и снова, пока не сойдет с ума.

– Зверюга! – резанув Оуэна ненавидящим взглядом, Байя бросился бежать из комнаты со всех ног. За ним с грохотом захлопнулась дверь.

Оуэн удовлетворенно хмыкнул – мальчишка заглотил наживку не глядя. Сладко потянувшись, он встал с кресла. Разгладил мятые лацканы пиджака, подмигнул своему отражению в зеркале и покинул номер, оставив дверь открытой. Постояльцы вряд ли сегодня вернутся обратно, да и завтра, похоже, тоже…