BRONZA

– Виктор Павлович, а мы к вам, батенька! Не откажите в любезности!

В приоткрывшуюся дверь кабинета протиснулась крупная, уже начинающая заплывать жирком, фигура лучшего друга. Шумно отдуваясь (будто нельзя было открыть дверь пошире), Родион плюхнулся в кресло для посетителей и водрузил ноги на его рабочий стол. Взрывоопасный по характеру – гремучая смесь из тбилисских дантистов, обрусевших немцев, смоленского купечества и ростовщика-прадеда из польских евреев, – вместе со всем своим семейством тот мог бы послужить наглядной агитацией к советскому мифу о нерушимой дружбе народов.

– Давай без этих… американских штучек! – посмотрев на подошвы новых Родькиных ботинок, поморщился Виктор.

– Экий вы сегодня неприветливый, господин директор! – отреагировав на его гримасу, тот показал в широкой улыбке ровные, очень белые зубы, но ноги со стола убрал.

– Родька, не паясничай! Говори, зачем пришел, и вали! У меня работы… – Виктор кивнул на документы, лежащие перед ним.

Родион, по-умному прищурив на него свои хитрые еврейские глаза, с тяжеловесной грацией очень большой кошки придвинулся ближе, облокотился на стол и умильно попросил:

– Возьми на себя завтра моих немцев! Ты и шпрехаешь лучше меня. Ну, чистый Ганс, ей-богу!

– А ты что же…

– Да вот, мотнусь до Питера. Иван звонил. Вопит о помощи! – весело оскалился Родион. – Поеду, подброшу деньжат на жизнь нашему борцу с исторической несправедливостью. Чего доброго, еще помрет с голоду, в поисках своего бессмертия!

Виктор понимающе хмыкнул.

– Неужели Ваньке до сих пор не надоело искать мифическую книгу этого чернокнижника? Как его там… Якоб Брюс, кажется…

– Ну, не скажи… – покачал головой Родион, – он уже практически держит книгу в руках!

– Каким же это образом?

– А ему было видение! Во сне!

– И в каком же месте… ему удалось подержаться за нее руками? – настроился на скептический лад Виктор.

В ответ Родион подмигнул:

– А вот об этом… Ванька молчит, как партизан на допросе!

Друзья весело расхохотались.

– Да, забыл сказать, Иван завел себе милого друга! – отсмеявшись, вспомнил Родион.

На лице Виктора отразилось брезгливое недоумение.

– В смысле…из «этих»? – спросил он.

– Если бы! – хмыкнул Родион. – Это было бы полбеды! Беда в том, что «друг» клыкастый, хвостатый, на четырех лапах! Приблудился к нему, он и оставил. Пока рассказывал, всю трубку слюнями заплевал, пуская пузыри от восторга. Псина, видите ли, такая умная, ничего не жрет кроме сырого мяса… Представляешь? – шумно вздохнул он. – Попытаюсь уговорить его отдать собаку. Сдалась она ему, как корове седло рысака…

– Флаг тебе в руки! – с сомнением пожелал Виктор.

Оба прекрасно знали: их общий друг, самый молодой профессор Петербургского университета, обладая статью и внешностью былинного богатыря Алеши Поповича, характер имел Иванушки-дурачка, который за чудом ходил. Если что втемяшит себе в голову – упрется не хуже барана в новые ворота…

– Я, собственно, зачем зашел… – перевел Родион разговор в другое русло, – твоему семейству ничего передать не надо? Например, пламенный привет с горячим поцелуем от единственного блудного сына!

Виктор сделал вид, что не догадывается, куда тот клонит.

– Ну, значит, я поехал… в Питер! – Родион встал с кресла.

– Поезжай! Поезжай! Что с вами, тунеядцами, будешь делать! – отмахнулся от друга Виктор, глянув на толстую пачку документов, которую предстояло просмотреть.

Голос у Родиона стал просящим.

– Так я зайду к вам домой, передать моей любимой Анечке Дмитриевне привет от единственного и блудного сына?

– Да уж, не забудь! – наконец, дал свое согласие Виктор, улыбнувшись уже в широкую спину друга, с радостной поспешностью покидавшего кабинет.