Bronza

Еле поспевая за размашисто шагающим Оуэном, не выпускавшим его руки, Марк торопливо семенил следом, придерживая грозящие свалиться штаны. По широкой лестнице, застеленной бордовым ковром, они спустились вниз. Гулкими шагами пересекли огромный холл и очутились в такой же огромной зале.

«А что, нормальное жилье уже не в моде?» – озирался по сторонам Марк, открыв рот. Здесь все было излишне большим, помпезным, давящим на сознание. С потолка на толстой цепи свисала необъятная хрустальная люстра. В камин можно было войти, не склонив головы. И легко затеряться среди античных колонн и стоящих в полном боевом облачении, опирающихся на мечи средневековых рыцарей.

Прямоугольный, такой длинный, что за ним спокойно мог бы разместиться небольшой военный совет, стол. Вдоль него громоздкие стулья с высокими спинками и резными подлокотниками. Он насчитал дюжину, по шесть с каждой стороны, и тринадцатый во главе стола.

«Случайно, Ивама не спер их из какой-нибудь палаты пэров? С него станет… – заметив на спинках стульев гербы и короны, подумал Марк. – Бедняги… теперь, наверное, заседают стоя…» Представив себе стариков в мантиях, с седыми буклями на головах, переминающихся с ноги на ногу, потому что им не на чем было сидеть, громко фыркнул. И с трудом удержался, чтобы не показать язык покосившемуся на него Оуэну.

Застеленный с одной стороны накрахмаленной до хруста льняной скатертью стол был сервирован на две персоны. Серебро, хрусталь, фарфор. «Ну, да… как это я подзабыл… Мы же и сами – пэры, сэры и все такое прочее… Почему бы и нам, графьям, не построить для себя личный Букингемский дворец…» – Марк настроился на саркастический лад.

Оуэн к ужину переоделся, сменив галифе с сапогами на светлые домашние брюки и мягкие замшевые туфли, свитер тоже надел другой. Цвета кофе с молоком. «Женщина что ли… наряды менять!» – не одобрил Марк. Мрачноватая столовая тоже не приглянулась. «Почему это я не мог поесть наверху?» – озадачился он вопросом, чтобы уже через минуту получить на него исчерпывающий ответ. Его усадили на стул и привязали руки к подлокотникам.

– Совсем рехнулся, да?! Как я буду есть? Привязанный! – спросил он со злостью.

– Оли тебя покормит… – ответил Оуэн, усаживаясь на свое место. Разворачивая салфетку, улыбнулся брату с добросердечием змеи. – Вдруг тебе захочется ткнуть себя вилкой в глаз? Испачкаешь кровью скатерть. Испортишь мне аппетит.

Было нетрудно догадаться, что это месть Оуэна за недавний спор с ним. «Скотина мстительная! – сердито зыркнул на него Марк. – К черту Букингемский дворец! Для тебя лучше – Тауэр! И камеру – одиночную! Без окон и дверей!»

– Тогда я вообще не буду есть! – отказался он.

– Будешь! Или накормлю тебя… сам!

Это «сам» прозвучало для Марка обещанием напихать ему в рот еды насильно. Он перевел взгляд на дворецкого и вздохнул, выбирая из двух зол меньшее.

– Отлично! Оли, подавай!

Дворецкий снял крышку с фарфоровой супницы.

– О, это суп… Но я не люблю суп… – разочарованно протянул Марк, разглядывая фигурно нарезанные кружочки моркови в прозрачном бульоне.

– Не капризничай. Ты слишком долго голодал. Твой желудок пока не готов принимать обычную пищу. Куриный бульон – наилучшее решение, – заметил Оуэн и добавил: – Не расстраивайся, десерт от тебя никуда не убежит. Ты сможешь попробовать небольшой кусочек, разумеется, если будешь хорошим мальчиком…

Прозрачный намек, что его могут оставить без сладкого, заставил Марка послушно открыть рот навстречу ложке с супом. Телячье рагу и молодые побеги спаржи остывали в тарелке Оуэна, а он наблюдал, как Марк ест: открывает рот, глотает, причмокивает губами, облизывая ложку, и представлял себе игриво, что еще могли бы облизывать эти чувственные, словно бы от поцелуев, припухшие губы.

– Хватит глазеть на меня… так пристально! – Марк перестал есть. «И так терплю его с трудом… Так нет… уставился голодным удавом!»

Усмехнувшись, Оуэн пододвинул к себе тарелку.

Дворецкий поставил перед Марком блюдо с песочными корзиночками, но набрасываться на пирожные тот не спешил, засомневавшись относительно начинки. Что это в них такое черное? На джем совсем не похоже…

– Не бойся, не отрава… – рассмеялся Оуэн. – Это le caviar – осетровая икра… Просто кладезь витаминов…

– Икра… бе-е… – скривился Марк, готовый поспорить и на этот счет.

– Не бекай, а ешь! – Оуэн одним строгим взглядом заткнул ему рот.

Тарталетка оказалась непривычной на вкус. Сочетание сладкого и соленого напомнило Марку то ощущение, когда он впервые попробовал маслины: разжевал и не знал, что делать дальше – проглотить или выплюнуть.

Дворецкий подлил вина в бокал хозяина.

– Можно и мне… вина, запить… – попросил Марк, все же проглотив тарталетку.

– Нельзя.

– Это еще почему?

– Потому что маленький… Напьешься тут, возись после с тобой…

Губы Марка невольно сложились в обиженную гримасу. Ивама разговаривал с ним как с ребенком. «Вот оно что… Маленький я, значит… О здоровье моем, значит, печешься… – жевал он с неохотой. – Да кто тебе поверит… хитрый змей, обманщик… Гнусный насильник!» – вспомнилось ему, и как будто шлея попала под хвост брыкливой кобыле, сразу же ощетинился всеми своими колючками.

– А где же твои славные песики? Что-то я нигде не вижу преданных глазок и готовности вилять хвостами? – спросил он ехидно. Делая вид, что ищет что-то, перевесился через подлокотник с одной стороны, потом с другой. Заглянул бы и под скатерть, не будь привязан. – Неужели все дружно померли?! – ахнул громко и смерил Оуэна взглядом «что, съел?», довольный, что утер нос хозяину этой средневековой «хижины».