Bronza

– Но это подло! Притащить меня сюда! Ты обещал высадить нас в Кале! Ты нарушил слово! Это низко и недостойно благородного человека! – загорячился он.

– Ну вот, опять ты со своей глупостью! Если, шевалье, вы всегда держите свое слово – это совсем не означает, что и остальные должны следовать вашему примеру!

Его снисходительно похлопали пониже спины, и виконт крутанулся, как ужаленный.

– С меня хватит! Я позову Монсеньора!

– Он не услышит!

– Почему это?

– Потому это… – передразнило чудовище, ласково заглянув в обиженно-сердитое лицо брата, – что мы с ним тоже заключили сделку! Монсеньор будет притворяться тремя обезьянками, которые что-то там не хотят делать… А взамен я оставляю тебе жизнь. И в виду имелась не жизнь тела, что ты сейчас носишь… Надеюсь, это понятно? – вглядевшись вдаль, герцог Клеманс сделал многозначительную паузу. – Никто не придет тебе на помощь… Никто не заступится за тебя… Видимо, для них всех… есть что-то более ценное, чем твоя свобода…

– И когда же все закончится? – задал виконт по сути своей глупый вопрос. Ответ был очевиден. Стоило заглянуть в насмешливые глаза чудовища.

– Когда надоешь!

«Понятно…» – насупившись совсем по-детски, виконт отвернулся. Герцог Клеманс притянул его, обиженного, к себе.

– Если задумал лежать бесчувственным поленом… – пощекотал ему дыханием шею. – Забудь! Отдам Ши на воспитание! – пригрозил он с лукавой усмешкой и тут же расхохотался. Потому что, при упоминании о миньонах, виконт стыдливо вспыхнул до самых корней волос и, нервно дернувшись, оглянулся. Словно эти твари уже стояли у него за спиной.

– Сам виноват!

– Я?

– Твои сладкие стоны… Они заставили меня продлить твой плен…

– Неправда!

– Неправда?

Его слегка куснули за ухо. Совсем не больно. Но вдоль позвоночника пробежала дрожь, а непонятная слабость в коленях заставила виконта ухватиться за парчу на груди чудовища.

– Вот видишь, я еще ничего не сделал, а ты уже падаешь в мои объятия… – прошептали ему на ухо.

– И вовсе я никуда не падаю! – горячо запротестовал виконт.

– Как мило… Выражение смущения на твоем лице… У меня закипает кровь! Может, вернемся обратно в каюту? И ты в который раз докажешь мне свою ложь!

И загадочные, влекущие глаза чудовища оказались совсем близко, и манящий, бархатный шепот у самого уха. И отравивший кровь ядом желания поцелуй. Острый как клинок, всаженный в сердце по самую рукоять. И тягучая, будто патока, сладость там, внизу живота, и желание избавиться от этой невыносимо сладкой, заставляющей его содрогаться, муки. Его тело отзывалось на звук этого голоса, на прикосновения этих пальцев.

– Отпусти меня… – заскулил он.

– Что такое? Твое тело уже предало тебя?

– Скотина! Не будь такой сволочью… Я больше не выдержу!

Прижавшись к нему, виконт обхватил его руками за шею, отдавая всего себя этим ласковым, скользящим по его лихорадочно горящей коже прохладным ладоням. Чтобы потом, когда прервется дыхание и остановится сердце, выгнуться, запрокинув голову, и закричать. Освобождаясь от сжигающего тело огня. Пронзающего раскаленными иглами. Причиняющего боль. А после, цепляясь за его одежды, сползти в изнеможении к ногам чудовища. И чудовище подхватит его на руки и отнесет в кровать, поцелует нежно, лишь коснувшись теплыми губами, и он забудется сном.

Но во сне оно вернется к нему, чтобы истязать дальше. Жуткое, страшное, омерзительное до оцепенения – оно уставится на него своим неподвижным, сосущим его жизнь взглядом. Протянет к нему свои уродливые, когтистые лапы. Произнесет те самые лживые слова. Своим грязным, липким языком коснется его кожи, и он захлебнется ужасом, теряя рассудок…

– «Милорд, мы почти закончили приготовления. Прикажете начинать?»

В душе виконта шевельнулось что-то похожее на признательность. Приятный голос одного из миньонов вернул его из глубокого омута наплывающего кошмара. Некоторое время он просто таращился на них, плохо понимая, зачем миньоны (все четверо) в поповских рясах снуют туда-сюда, таская какие-то дрова. Он все еще тяжело дышал. Сердце все еще колотилось. Болезненно и сладко ныло внизу живота, а разгоряченную кожу неприятно холодило ветром.

«Как теперь посмотрю в глаза этой сволочи в золотой парче? Я же сгорю со стыда! – думал он, готовый провалиться на самое дно морское. – Нет, не мог я… с таким бесстыдством, мужчина… предлагать себя другому мужчине, будто публичная девка… Этого не может быть! Он опоил меня чем-нибудь! Это все его грязные штучки… или чары!» – нашел виконт спасительную лазейку в путанице своих сомнений.

Наконец, слаженные действия миньонов привлекли его внимание. Преодолев смущение, он вопросительно глянул на стоящее рядом чудовище, чтобы отвлечься (чем угодно) от своего самоуничижения.

– А, это… – перестав наблюдать за братом, слегка улыбнулся герцог Клеманс. – Мы все плыли и плыли… чинно так и благопристойно. Мальчики заскучали. Я нашел им занятие… – ответил он на его немой вопрос.

– А-а… таскать дрова? Надеюсь, они в восторге! – пренебрежительно откликнулся виконт, возвращая себе часть утраченного самоуважения.

– Я тоже надеюсь! – покосился на него герцог.