Бронзовый котелок Орсиевых

– Не получится. Не выйдет! Скоро мертвые восстанут из могил, мои солдаты бессмертны, волками они ушли из этой жизни, вернутся бессмертными пехотинцами. Боевой дух их не сломить вашим танцами.

– Бес нечистотный во имя господа миров, – продолжал Антон.

– У нас разные боги, мой любит войну, твой любит яблоки.

– Покинь девочку во имя творца-вседержателя.

– Я слушал песни злых цветов пока не проснулся, песни моей родины под пятой неверных. Теперь наш час. Мы свое возьмем. Мои люди сюда вернутся и пристрелят вас как бешеных псов.

Отец Сергий достал кадило и вновь прицепил его к цепочке. Антон вынул нож и со словами «Во имя божьих сил» вонзил его в ногу куклы. Шамиль завыл по волчьи.

«Работает! Черт! Работает Вуду!»

– Во имя Божьих троп Адамом хоженных! – при этом он вонзил острие ножа в другую ногу куклы.

Вой протяжный повторился.

«Третье, последнее, сейчас уже »

Антон замахнулся и ударил ножом куклу в голову.

Шамиль завыл сильнее прежнего, дрожь пробила Антона, он перевел взгляд на воющую девочку и заметил, что глаза её «улыбаются». Вой прекратился, и Шамиль злорадно засмеялся:

– Думаешь твоя магия работает со мной? Ха-ха-ха! Ты глупый неверный, но можешь исправить свое положение: переходи на нашу сторону, будешь скоро богатым. И ты бородатая женщина переходи, твоя вера вымысел.

– Во имя божьих троп, хоженных.

– Да хоть ползанных, я говорю переходите на нашу сторону. На нашей территории есть два вида федеральных солдат: те, которые лежат в гробах, и те, которые будут лежать в гробах. Мы вас будем хоронить в гробах из ценных пород деревьев – скупиться не будем, запомните. Скоро наши парни, восстанут из мертвых и тогда мир изменится. Те требования, которые выставил Муса – это детские игрушки, мы пойдем дальше и захватим все ваши города. Мертвые буду править живыми. Я последний цициг шестнадцатого рода Орси. На мне закончится история, сгорите как спички попы и колдуны. Мой народ возвысится над другими народами.

– Ты хочешь купить меня?

– Ничего я от тебя уже не хочу, ты все что надо было уже сделал. Можешь ехать домой и пить свое пиво и жрать суп из травы, который все время едите.

– Издеваешься?

– Да. Я воевал за свою землю, за свой народ, а ты за что? За деньги? Деньги – это грязь, которую едят такие как ты. Я стою за солнце, за небо и горы. Поэтому мы сильнее и мы победим.

– Отец Сергий, нам надо переговорить, выйдем за дверь.

В коридоре, закрыв плотно дверь, Антон сказал на ухо священнику:

– Раз я в этом виноват, значит мне надо ехать, исправлять ошибки. Это из-за котелка. Вы оставайтесь здесь с отцом и уговаривайте его сделать девочке аборт, я поеду с Артемом в горы, к Рашиду.

– На аборт никого не поведу – страшный грех, смертный! У нас нельзя.

– Да забудьте вы эти догмы дремучие! Надо спасаться! Вы слышали, что у него на уме. Это апокалипсис. Уговаривайте отца девочки.

Перед глазами из-за недосыпа все как будто в пелене. С Артемом сели в старую семерку и выехали из села по направлению к горам. Два раза по пути встретились подбитые бронетранспортеры. У одного лежал тлеющий труп. В небе кружили военные вертолеты. Позади остался Марьевск с несколькими тянущимися к небу дымящими пожарами, в городе шла полноценная война. По радио передавали зацикленное сообщение от штаба спасателей. Артем прочитал свежую сплетню в интернете: президент Трутин бежал из республики, дела совсем плохи. Накопившие денег для взяток и подкупов, а теперь и имеющие вооружение газакхийцы рвались всеми способами к власти в стране.

В нервном ожидании въехали в село Газакхий-Орсай, Артем заметил:

– Никого на улице, ни одной души, а ведь полдень, может на молитве все или воюют?

– Скорее всего последнее. Только бы этот Рашид был на месте. Я его убью!

С визгом тормозов остановились у дома хромого старика. Антон взял автомат и прикладом ударил два раза в ворота. Через некоторое время вышла дочь старика, юная газакхийка с воздушными губами и восточными миндалевидными глазами.

– Где отец?

– Не велел говорить, – ответила девушка тонким голоском, похожим на шелест трав весеннего луга.

– Где? говори! – И Антон направил на испугавшуюся девушку дуло автомата, – ща прикончу, говори, где старик?

– Не надо! В родовой горе, он там молится всегда.

– Где эта гора?

И девушка махнула рукой на ближайшую припорошенную снегом вершину.

– Там наша пещера, мои предки там рождались, весь наш род.

– Пещерные люди. Ладно, иди домой.

Прыгнули в машину и поехали по петляющей узкой дороге в сторону горы, дорога становилась все уже и уже, наконец она превратилась в козью тропу, ехать дальше было невозможно. Вышли, хлопнув дверьми, с угрюмыми серьезными лицами двинулись по крутой тропе наверх. Солнце уже клонилось к закату, когда тропа привела их к широкому входу в пещеру. Показалось какое-то движение. Спрятались за толстым стволом дерева и через мгновенье из тьмы пещеры вышел молодой газакхиец, на горле, которого был виден глубокий порез, сочилась и текла вниз алая кровь. Молодой человек был одет по-военному и в руке держал автомат. Не заметив Антона и Артема, он зашагал вниз по тропинке в село.