Бронзовый топор

Волчица снова впилась зубами в ремни. Сейчас, когда она делала это спокойно, ей довольно легко удалось разделаться с путами. Покачиваясь на ослабевших за долгие дни лежания ногах, Иччи постояла на месте, потом рванулась к выходу и сильной грудью, плечами, вывалив несколько камней из стенки, сложенной человеком, скатилась вниз, под обрыв.

Стремительно вскочив на ноги, волчица бросилась прочь от пещеры, в лесную чащу, не разбирая дороги, ломясь сквозь кусты. Она не чувствовала боли от ударов веток — ветки стали гибкими и мягкими, по ним уже шел сок жизни…

Бежала Иччи долго. Голова кружилась от запахов талой земли, отяжелевшего снега, запахов зверей и теплого птичьего пара. Запахи омывали ее морду волнами. Она задыхалась от них.

Пробравшись через густой кустарник, волчица поднялась на вершину холма. Здесь снега уже не было. Редкие сосны с прямыми стволами и прозрачными пушистыми кронами подпирали голубое небо с белыми круглыми облаками, за щетиной леса виднелась узкая полоска озера. Лед на нем тоже был голубым и влажно блестел под жарким солнцем.

Иччи совсем забыла и о человеке, и о своем пребывании в пещере. Сейчас, когда она отдохнула от сумасшедшего бега по лесу, ею снова овладело беспокойство. Отвисший живот тянул ее к земле, а стебли сухих трав щекотали распухшие соски. Волчица осторожно прилегла под сосной на пахнущую прелью опавшую хвою.

И снова что-то подняло Иччи на ноги. Она вскочила и деловито, теперь уже без спешки, обнюхивая землю, обежала холм, заглядывая под выступы скал, под узловатые корни деревьев.

На южном, самом теплом склоне, волчица нашла углубление под корнями разбитой молнией старой сосны.

Иччи тщательно обнюхала его и принялась расширять передними лапами. В лапах не было прежней силы и потому она часто отдыхала, вывалив на сторону красный влажный язык.

Нора получилась неглубокой. Иччи забралась в нее, долго крутилась на месте, утаптывая землю, и, наконец, легла. Земля была мягкой и теплой. Волчица положила голову на вытянутые лапы и заснула.

Разбудило Иччи ощущение голода. Она осторожно выглянула из норы и только после этого вылезла. Прежние привычки вернулись к ней.

Сквозь еще голые деревья хорошо просматривалась даль. Солнце уходило на ночлег. Где-то высоко в небе звонко перекликались журавли — птицы летели вслед за неожиданно пришедшей весной.

Волчица деловито огляделась вокруг, запоминая место, и затрусила вниз, в уже укрытый тенью распадок.

Жадно принюхиваясь к запахам, Иччи обегала свои новые владения. У приметных камней, кустов и деревьев она останавливалась, чтобы оставить свои метки.

Очень скоро она учуяла запах коз и, неслышно пробравшись через кустарник, увидела их на поляне. Стадо было небольшое — четыре тощих самки и самец с красивыми ветвистыми рожками.

Инстинкт подсказал Иччи, что трогать зверей нельзя — она со своим отвисшим животом не сможет сейчас ни скрадывать их, ни преследовать.

Волчице повезло. Очень скоро она случайно наткнулась на зайчиху. Толстая и неуклюжая, та выскочила прямо из-под ног, из спутанной прошлогодней травы у края большого нерастаявшего пятна снега.

Иччи бросилась на нее, пытаясь схватить зубами, и не смогла — челюсти плохо слушались и не сомкнулись в мертвой хватке. И тогда, взбешенная, она задавила зайчиху передними лапами. Здесь же, расправившись с добычей, Иччи почувствовала сытость. Немного отдохнув, она вспомнила про свое логово и повернула назад, к холму. Что-то неудержимо тянуло ее туда. Хотелось забиться в глубь норы, ощутить боками мягкую рыхлую землю и услышать ее успокаивающий влажный запах. Иччи тревожил даже свет звезд.

Непривычная слабость и истома наполнили все существо волчицы. Иччи с трудом добралась до логова. Здесь ей стало плохо. Ее вырвало. Скуля и повизгивая, Иччи вползла в нору. По телу прошла судорогой боль. Боль делала глаза незрячими, туманила голову.

На рассвете, когда небо стало багровым от возвращающегося на землю солнца, а ветер растерял по кустам и чащам свое тепло и сделался жестоким и ледяным, как ключевая вода, Иччи родила трех волчат. Слепые, сильные, они в темноте норы быстро отыскали ее брюхо и тугие розовые соски.

Целый день Иччи пролежала в логове, жарко дыша на волчат и облизывая их шершавым языком.

Вечером голод напомнил ей, что пора отправляться на охоту, но страх за детенышей не давал ей уйти. Если был бы жив Бурый, по волчьим законам он принес бы ей много еды, и Иччи еще несколько дней оставалась бы в норе, лишь изредка покидая ее, чтобы напиться из ближайшего ручья. Но Бурого не было. Волчице приходилось рассчитывать только на себя. Слепой случай мог отнять у нее детенышей. Охота требовала времени. В отсутствие Иччи волчата легко могли стать добычей любого, случайно учуявшего логово зверя.

Волчата засыпали, просыпались, припадали к соскам. С каждым разом движения их были все увереннее, все требовательнее тыкались они в брюхо Иччи. Она волновалась. Возбуждение все сильнее охватывало ее.