Бронзовый воин

– Почему он не разговаривает? – с раздражением спросила девочка у Ласки.

– Не может, – буркнул старший мальчик.

– А что с ним?

– С Воронами повстречался.

– Они ему что-то сделали?

– Откуда я знаю? Он ведь не расскажет! – сердито бросил Ласка. – Может, насмотрелся ужасов, а может, ему самому досталось. Некоторые в плену у Воронов с ума сходили, так что ему еще повезло!

– Прошу прощения, – произнесла Пирра. – Должно быть, натерпелся бедняга.

Оба мальчика уставились на нее, а потом продолжили ломать хворост для костра. Тут Пирре стало совсем уж грустно и одиноко.

Когда молчание затянулось, она спросила:

– Как думаете, когда отыщем Хекаби, вор-невидимка будет с ней?

– Зачем тебе вор-невидимка? – не поднимая головы, спросил Ласка.

– Может оказаться, что это сестра Гиласа.

– Кто такой Гилас? – озадаченно нахмурился Ласка.

Пирра напомнила себе, что ни Ласка, ни Камень ни разу его не видели: Гилас ушел в Горы задолго до того, как они встретились с Пиррой на краю болот.

– Гилас – мой… друг, – пояснила девочка. – У него сестра пропала…

– Что же он сам ее не ищет?

– Гилас должен бороться с Воронами.

– Вы с ним пара?

Девочка покраснела до корней волос.

– Не твое дело!

Ласка пожал плечами. А облепленное грязью лицо Камня оставалось все таким же непроницаемым.

Подошла Разбойница и прижалась к Пирре. Потом львица опустилась на землю, убрав под себя передние лапы. Бедная Разбойница! Она так делала, только когда была совсем малышкой и очень из-за чего-нибудь расстраивалась.

Пирра зарылась носом в густую, грубую львиную шерсть.

– Я тебя понимаю, – прошептала девочка. – Я тоже по нему соскучилась.

Разбойница лизнула ее шершавым языком. Потом повернула ухо, и через секунду Пирра заметила, как на ветку дерева бесшумно села Эхо.

– Лети к нам, искупайся! – окликнула Пирра соколиху, опустив руку в пруд. – Вода здесь хорошая, чистая – все как ты любишь!

Но к удивлению Пирры, соколиха лишь моргнула в ответ.

Эхо же обожает купаться! Пирра с тревогой заметила, что ее любимица застыла как каменная. Обычно Эхо чистит перья, или точит клюв, или расправляет крылья, поднимая их вверх так, чтобы они соприкасались, а потом встряхивает с резким шорохом. И все это время соколиха глядит по сторонам большими черными глазами, высматривая новую добычу и живо интересуясь всем, что происходит вокруг.

Но сейчас Эхо сидит нахохлившись: глаза тусклые, вид равнодушный. Эхо скучает по Гиласу? Или ее беспокоит что-то другое?

В этот момент Пирра заметила возле ноги колос райграса. Он двигался по земле будто сам собой. Колос тащил на спине муравей, но таких крупных Пирра ни разу не видела. Черное насекомое размером с ее ноготь. Вслед за ним мимо потянулась целая шеренга муравьев: каждый нес свой колос и с мрачной целеустремленностью направлялся к норе в земле рядом с тем местом, где сидела Пирра. Да здесь муравейник! «Только этого не хватало», – подумала Пирра.

Эхо тоже заметила муравьев и огласила воздух оглушительными криками: даже Болотники вздрогнули. Разбойница взмахнула хвостом и устремила взгляд на соколиху: та кружила у них над головами с испуганным «э-э-э».

Пирра вздохнула и встала.

– Извините, – обратилась она к проводникам. – Эхо ничего не боится, кроме муравьев. Придется нам искать другое место, а то до утра покоя не будет.

* * *

И вот они поднялись выше. Ласка и Камень строили шалаш под оливой, а Пирра разбудила огонь и ощипала двух каменных куропаток, которых до этого добыла при помощи пращи. Оставив кишки в кустах в качестве подношения Богине, Пирра насадила тушки птиц на палки и повесила жариться над огнем.

Эхо сидела на оливе, вращая головой из стороны в сторону: соколиха проверяла, нет ли на новом месте муравьев. Пирра гадала, что беспокоит ее любимицу. Обычно Эхо мельком оглядывала ветку и успокаивалась.

– На, держи, – сказала Пирра, показывая соколихе окровавленный кусок грудки куропатки, который приберегла специально для нее.

Как ни странно, уговаривать Эхо пришлось долго, но наконец она села на кожаную манжету Пирры и уставилась на мясо. Вдруг соколиха схватила клювом угощение, швырнула в пыль и улетела обратно на свою ветку.

После полудня стоит жара, но Пирра с тревогой заметила, что соколиха распушила перья: она так делает, только когда замерзнет. А вместо того чтобы, как всегда, встать на одну ногу, Эхо вцепилась в ветку обеими. К тому же соколиха тяжело дышит, будто даже такой короткий полет утомил ее.

– Эхо, что с тобой?

Ласка взглянул через плечо на птицу.

– Болотная лихорадка, – пробурчал он.

– Что? – вскричала Пирра. – Эхо заболела?

Мальчик кивнул.

Подошел Камень. Он держал в руке комок из черноватого порошка.

– Это что? – подозрительно спросила Пирра.

Камень молча сунул порошок ей под нос. Ласка ответил за него:

– Лекарство. Для птицы.

Пирра оказалась застигнута врасплох.

– Спасибо, – произнесла она.

Камень угрюмо глядел на нее, дожидаясь, когда она возьмет порошок.