Бросая вызов

Смерть отца Лауры прошлым летом погрузила Дотти, живущую в Нью-Йорке, в глубочайшую депрессию. Она начала возвращаться к жизни только тогда, когда узнала, что Лаура собирается разводиться. Теперь она снова стала нужна своей дочери. Ради этого стоило шевелиться. Тогда Дотти продала свой полуразвалившийся домишко и вступила в общину пенсионеров в Розвилле, что в получасе езды от дома Лауры.

В первую очередь Дотти с энтузиазмом включилась в жизнь Лауры, влезая во все, начиная с куриного бульона и орехового торта и кончая бесконечным наведением чистки и порядка в доме, точно ополоумевшая подвижница. Но к большому облегчению Лауры очень скоро она с головой погрузилась в общественную деятельность в своем квартале и заботы о новых друзьях, так что у нее уже не оставалось времени на готовку и уборку.

Теперь мама появлялась от силы раз в неделю, но ежедневно звонила, чтобы сообщить последние сплетни, а также дать ценные указания. Объектом для регулярных обсуждений была избрана семья, проживающая этажом ниже — сыновья, родители, племянники, седьмая вода на киселе и еще Бог знает кто. «Доттины исчадия ада», — называла их Лаура, впрочем не пренебрегая возможностью использовать пару таких историй в качестве увеселительной нотки в разговорах с Вики.

Дотти скороговоркой выпалила последние новости и перешла к основной теме — церковной службе. Мать и дочь посещали один храм, однако Дотти принадлежала к числу ревностных прихожан, тогда как Лаура редко посещала синагогу, не чаще чем раз в неделю, когда была ее очередь отводить детей в воскресную школу.

— Религия может дать тебе истинное успокоение, Лаура. Только вера спасла меня от потери рассудка, когда умер твой отец. Я не боюсь говорить тебе такие вещи. Вера в сочетании с твоей природной добротой — вот в чем ты найдешь утешение.

— Может быть, на следующей неделе, — так Лаура отвечала матери каждый раз. — Сегодня я просто падаю с ног.

— Тебе надо принимать какие-нибудь витамины, Лаура. И больше заниматься спортом. В твои годы ты не должна так сильно утомляться. — Дотти помолчала. — Помнишь мою соседку, Розу Лефкович? К ней приезжает из Лос-Анджелеса сын. Он разведен. Сорок восемь лет, но на вид еще ничего. Не слишком высокий, но для его возраста не так уж и лыс, к тому же довольно худой. Он придет с матерью на службу. Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились. Он был со мной довольно мил. У него прекрасные манеры.

— Я не сомневаюсь, что он очень мил, но…

— И профессионал, Лаура. Как и папа, он дантист. Роза говорит, что у него обширная клиентура. Дом в Беверли Хиллс. Дети учатся в колледже, бывшая жена снова замужем. Так что не будет никаких неожиданностей. Такой человек сможет о тебе позаботиться.

— Мамочка, я же тебе говорила, что мне не нужен никакой человек…

— Я знаю, что он тебе не нужен, и в этом-то и заключается твое главное заблуждение. Что тебе, собственно, не нравится? Тебя не воодушевляет профессия дантиста? Разве твой отец был мне плохим мужем?

Лаура знала наизусть все доводы матери.

— Вообще-то, мне всегда больше нравились хирурги, — пошутила она.

— Можно устроить и хирурга, — рассмеялась Дотти. — Но ведь тебе подавай такого, чтобы как минимум спасал жизнь всего человечества. Ради Бога, Лаура! Ты уже была однажды замужем за подобной личностью, и ничего хорошего из этого не вышло. Послушай моего совета. Не упусти своего Золотого тельца.

Лаура улыбнулась. Это была одна из любимых маминых присказок, хотя в действительности ничего подобного она в виду не имела. Несмотря на частые пожертвования матери и бесплатное обслуживание неимущих ее отцом, в их семье никогда не водились лишние деньги.

— Хорошо, мама. Так я и сделаю.

— Может быть, и мне бы повезло больше. Нам следовало воспитать тебя более меркантильной. Послушай, дорогая, я все-таки дам мистеру Лефковичу твой телефон. Поужинайте вместе. Или сходите в кино. Что ты, собственно, теряешь?

Пару часов мира и спокойствия, подумала Лаура, но ответила согласием. Было проще выполнять проекты матери, чем пытаться ее в чем-то разубедить. Когда ей перечили, Дотти вспыхивала, как факел, но ее раздражение было недолговечным. На горизонте, как правило, возникала новая находка — мужчина, представляющий собой такой совершенный образец еврейского мужа, что даже привередливая Лаура не могла им не заинтересоваться.

Лаура простилась с матерью и закончила уборку кухни. Дети упросили ее сыграть с ними в «Монопольку». С гораздо большей охотой она, пожалуй, прилегла бы с журналом в руках или позвонила Вики, чтобы рассказать во всех деталях о похоронах. Но Алан заберет детей на все выходные, и Лаура знала, что будет скучать без них.

Они разместили игровое поле на столе, в комнате Сита. Лауре так сильно не везло, что она подумала, не лучше ли было отправиться в церковь с мистером Лефковичем. Третий раз за два кона она угодила в тюрьму, когда зазвонил телефон.

— Играйте за меня, — сказала Лаура, поднимаясь. — Если я выйду из тюрьмы, купите мне какую-нибудь землю.