Брошь с черным опалом

Человек отлепился от стены и быстро пошел в сторону улицы. Ничего не отменяется. Только откладывается ненадолго. А пока надо решить еще одну проблемку. И на этот раз без промаха.

Утро с мамой

Они проснулись одновременно. В комнате было очень светло и даже солнечно.

– Сегодняшний день объявляется праздником ненасытного, нет, беспробудного лентяя!

Агата сладко потянулась на своей продавленной могучими телесами бабы Наты половинке дивана, подрыгала ногами, взбивая одеяло, и посмотрела на часы. Почти одиннадцать! Ничего себе они даванули после культпохода! Так долго она тут еще не спала. Наверное, это от того, что под боком очень уютно сопела мама, как в детстве, когда они жили втроем в десятиметровой бабушкиной комнате.

– Предлагается с постели не вставать, пижамы не снимать, весь день телик смотреть, ничего не готовить, лопать бутерброды и пить чай с кофе.

– А Муся согласна?

– А Мусю мы подмажем взяткой в особо мелком размере – маленькими баночками «шебы». Я вчера купила аж пять штук. Пусть будет счастливый кошачий Новый год!

– Ну тогда я первая иду писать, а ты поставь чайник.

– А как же – с постели не вставать?

– Обсикаешься!

Агата включила телевизор. Тут же рядом материализовалась Муся. Примостилась и поглубже зарылась в одеяло. Зачинщица лентяйского бунта тоже укуталась потеплее и решила, что сегодня ни за что не позволит себе ни тревог, ни страха.

По телеку шел повтор новогоднего концерта. Знакомые и надоевшие всей стране до зубовного скрежета лица перепевали старые песни с новыми словами. Новые слова были гораздо хуже старых и отдавали пошлятиной. Агата переключила канал и попала на «Труффальдино из Бергамо» по пьесе Гольдони. Это ж другой коленкор! Маруся обожала старые фильмы, а Флориндо Аретузи вообще был ее любимым героем!

– Мам, иди скорей, твоего Флориндо показывают!

Маруся принесла чай с бутербродами. Они долго возились, устраиваясь поудобнее, и в конце концов согнали с дивана Мусю. Та убежала на кухню и затихла. Нашла угощение.

– Знаешь, что вспомнилось? В детстве, когда я тупила за уроками, ты меня называла «древовидной Агатой». Я тогда думала, ты сама такое прикольное слово придумала. Вместо «дубины».

Маруся засмеялась.

– К чему это ты?

– В «Зара» на одной женщине я видела подвеску с очень красивым древовидным агатом. Цвет ближе к янтарному и рисунок очень яркий. Ветки, знаешь, такие выразительные. В общем, даже засмотрелась и вспомнила, что раньше агат использовали как детектор лжи. Дескать владельца камня трудно обмануть и ввести в заблуждение. Думаю, каждой бабе надо в кармане агат носить, а то дурят нас кому не лень и кто не попадя.

– Камень интересный. Мы сейчас с ним мало работаем. Лет пять назад делали серьги с моховым агатом. Представляешь, дядька один заказал для жены, чтобы денежки меньше транжирила. Вычитал в интернете, что агат лечит от расточительности.

– Жмот.

– А кстати, ты видела на комоде фигурку на подставке из цоизита? Мне всегда такой нравился. Оттенок зеленого очень приятный и вкрапления из кристаллов рубина четкие. Интересно, кто ей подарил?

– А помнишь, я тебе с Байкала кулончик с серафинитом привезла? Ну тот, что простой кабошон! Ты его носишь? Он сильный. Нервы лечит и давление снижает.

– Сейчас бы не помешал. Размером с тыкву. Я из-за всего этого кошмара до того допсиховалась, что недавно соседа чуть не прибила!

– Ромчика?

– Ага. Иду с работы, трясусь, а он сбоку из кустов вылезает на карачках. Я как шмякну его по головушке пакетом с синенькими, что тетя Сима дала, и бежать. Вот ты ржешь, а мы оба чуть копыта не отбросили. Ромчик-то думал, его жена подстерегла. Он под кустами пол-литру сховал, глотнул от души, вылезает счастливый, что життя налаживается, а его по башке убивают.

– Ты знаешь, мам, я часто думаю о природе своего страха перед Олегом. Почему я так сильно испугалась сначала – понятно. Не была готова. Но я же сильной себя считала. А получилось, он одним махом заставил меня искурочить всю жизнь. Бежать, прятаться, уборщицей работать по чужим людям. Быть тем, кем не являюсь. Сначала я думала, что страх меня защищает. Делает внимательней и осторожней. Я ведь и за тебя боялась. Знаешь, у Льва Халифа есть такой стих.

– Из чего твой панцирь, черепаха? –
Я спросил и получил ответ:
– Он из пережитого мной страха.
И брони надежней в мире нет.

Вот и я так думала. А оказалось, я вообще не живу. Просто сижу в своем панцире и жду, когда он заявится и меня прибьет. Так всю жизнь можно просидеть. Я даже не пытаюсь бороться, я сдалась, заранее уверенная, что не победю и не побежу? Может мне нравится это садо-мазо? Влезла в шкуру жертвы и кайф ловлю? А страх, он накапливается. И убивает изнутри. Уже хочешь перестать, а не можешь.

– Что ж делать?

– Надо просто перестать быть черепахой. Выбросить на хрен этот панцирь. Появится – и отлично. Увижу – первая к нему подойду. Ничего он мне не сделает.

– Ой ли?

– Мам, ты тоже, что ли, черепаха?