Брошь с черным опалом

– Вечер – это ведь фамилия?

– Да. Украинская.

– Боже, как красиво – Агата Вечер. Почти как вечерний агат. Не обижайтесь только, пожалуйста. Это я с дуру ляпнула, но согласись, ассоциация неплохая.

Агата и не обижалась. Соня ей понравилась сразу. То, что она легко и незаметно перешла на ты, тоже было добрым знаком. В самом деле приятный дом и хорошие люди.

– Если вы уже познакомились, то можно напроситься на чай? – выглянул из комнаты Марк.

Софа не собиралась приставать с расспросами, но любопытство ее разбирало. Чтобы отвлечься, она стала накрывать на стол, поглядывая на парочку, сидевшую на диване. Кто она Марку? Это был главный вопрос повестки дня.

Марк прикидывал, что можно рассказать Соне, не напугав еще и ее. А то вместо одной испуганной пташки получит двух. А это уже стая.

Версия вышла следующая. Агата, сотрудница его фирмы, поругалась с пьяницей мужем. Ушла из дома. Решила переночевать в офисе, где он, Марк ее и застал. Ну, не оставлять же человека одного в пустом помещении? Больше ей пойти не к кому. В других местах муж, который все не угомонится, ее найдет. Соня – самый надежный человек. Верный друг и понимающая женщина.

Соня слушала, кивала сочувствующе, потом сказала, что приютит беглянку с радостью, и пошла стелить в детской.

Она не поверила ни единому слову.

– Ну вот. Теперь вы в безопасности. По крайне мере на сегодняшнюю ночь. Завтра заеду, будем думать, как вас от этой напасти избавить.

– Марк Андреевич, это просто ужасно, что вы занимаетесь моими делами. Мне так стыдно. Может, дальше я сама…

– Не может. Я, конечно, вам никто, но так уж получилось, что я уже подписался. Все, я поехал. Пишите письма мелким почерком.

Марк решительно захлопнул за собой дверь и почти побежал вниз по лестнице. Потому что ему очень хотелось остаться.

Агата вернулась за стол.

– Ты будешь смеяться, Агата, но весь вечер я смотрела на тебя и думала, кого ты мне напоминаешь.

Соня вошла с полотенцем и халатом в руках.

– Ты мне напоминаешь мою маму. В молодости, конечно. Не чем-то конкретным, хотя и в лице, и в фигуре… что-то до боли знакомое. Я сейчас тебе покажу мамину фотку примерно в твоем возрасте. Сама увидишь.

Соня присела перед шкафом и стала копаться. Выудив толстый альбом, она быстро перелистала его и ткнула в одну из фотографий. Агата нагнулась поближе. На фотографии молодая черноволосая женщина с серьезным лицом держала под руку мужчину, который, напротив, широко улыбался.

– Это мама моя Руфа. С братом.

Агата сглотнула. Блин, куда она попала? Как могла мать Сони быть сестрой ее отца? Это уже слишком. Она чуть было не спросила Соню, но вовремя одумалась. Спросила совсем другое.

– А Марк тебе кто?

Соня посмотрела снизу.

– Марк мне муж двоюродной сестры. А тебе?

– Нины?

– Ты ее знаешь?

– Нет. Слышала в офисе.

– Ты юрист? Марк сказал, ты у него работаешь.

– Работаю. Только уборщицей.

Соня села на пол поудобнее и заявила:

– Хватить врать.

Агата испугалась и заторопилась:

– Соня, я не вру, правда. Я от мужа сбежала. Ночью, без документов, без всего. В Питере бабки двоюродной квартира пустовала. Я работу найти долго не могла. Меня Алла Петровна спасла.

– А теперь муж нашел, что ли?

– Я его на улице увидела, когда маму на поезд провожала. Так что, наверное, да. Нашел. В офис примчалась просто на автомате, хотела отсидеться.

– Ну, хоть что-то правда. Он алкоголик? Бузит?

– Хуже. Наркоман. Избил меня, когда спросила, что за ампулы в ванной. А потом догадался, что хочу уйти и… почти убил. До сих пор не понимаю, как смогла вырваться.

– Ты не ответила насчет Марка.

– Марк знает об этой истории. Он тоже не поверил, что я уборщица по призванию. Хочет помочь.

– Ну то, что он добрый самаритянин, я уже знаю. И все-таки?

– Соня, поверь. Больше ни-че-го. Он меня увидел две недели назад, когда я убиралась у них на даче. В офис я вечером прихожу, когда все разошлись.

– Ты извини, что я устроила допрос с пристрастием. Нина – хороший человек. Мне было бы неприятно думать, что Марк привел ко мне любовницу, которую прячет от жены.

– Поверь. И близко нет. Да мне бы и в голову не пришло у него помощи просить. Надо было тихо сидеть под елкой, он бы и не услышал.

– А ты гопака плясала?

– Пела.

Соня неожиданно звонко засмеялась.

– Ой, не могу! Ее убивать собираются, а она песни под елкой распевает! Или частушки?

Агата засмеялась вместе с Соней. Действительно, со стороны она, наверное, выглядела комично. Под елкой с выпученными от страха глазами, распевающей во все горло, да еще не тили-тили, трали-вали, а оперные арии. Просто треш! Ей вдруг стало так легко, что даже спать захотелось. Но у Сони были другие планы.

Хозяйка потащила ее за стол и объявила, что им обеим не мешает хорошенько выпить. Ну, выпить, так выпить. Они глотнули коньяка, закусив сыром. Потом еще по чуть-чуть и решили, что надо сварить, нет, лучше нажарить картошки. И банку с огурцами солеными открыть.

– Я хоть и чистокровная еврейка, закусить люблю по-русски. Жаль, ни водки, ни селедки нет. А то бы гульнули!

– Я водку как-то не очень.