Брошенка для депутата

— Нет, Ваня совсем не говорит… Мы… мы недавно его усыновили, — почему-то призналась я. — Поэтому, как было раньше, могу только догадываться. С его матерью у нас связи больше нет, а узнать еще у кого-то нет возможности.

— В смысле, мать его просто бросила? — Виктор даже остановился от неожиданности, но потом спохватился и смущенно извинился. — Простите, Марина, это не мое дело. Не отвечайте на мой бестактный вопрос!

Я молчала… Не зная, отчего, в горле почувствовала тяжелый и больной ком. Не смогла вдохнуть и схватилась за горло, зажмурившись от накативших внезапно слез. Все напряжение последних ней встало в горле и не давало дышать.

— Марина, Марин, — обеспокоенно позвал Виктор. Он непроизвольно схватил меня на руку, заставляя посмотреть на него. — Дышите. Давайте со мной: вдох, — он шумно втянул носом воздух, натягивая грудью ткань футболки. — Выдох, — грудь опустилась, ослабляя тиски одежды.

Я постаралась вздохнуть вместе с ним. Не вышло. Тогда он, глядя мне прямо в глаза, медленно повторил:

— Вдох… Выдох.

Наконец, воздух проник в мои легкие, а перед глазами от недостатка кислорода немного поплыло.

Виктор придержал меня за плечи, не давай упасть. Я, насколько позволяли его руки, отвернулась, пряча слезы.

Он не спрашивал больше ничего, давая мне возможность прийти в себя.

— Ваня! — спохватилась я, дернувшись в сторону.

— Вон он, — кивнул Виктор в сторону ребенка.

Я облегченно выдохнула.

— Мы, наверное, пойдем в палату, скоро мерить температуру надо и принимать лекарства…

Мужчина кивнул, никак не прокомментировав мои трусливые попытки сбежать, и мы молча развернулись в обратную сторону, позвав Ваню.

*20*

Через неделю нас выписали из больницы. Благодаря тому, что работаю на удаленке и ноутбук мне на следующий день после первого прихода принес муж, долгов по работе не было, поэтому сразу же по возвращению домой, наобнимавшись вдоволь с дочками и переслушав все их истории, принялась за уборку.

Дом казался немного запущенным, хотя грязной посуды в раковине не было и даже кое-какая одежда была постирана. После того, как побывал у нас, Леша забрал девочек у Саши и был с ними эти дни, даже брал их пару раз на работу.

Мы по-прежнему держали вежливый нейтралитет в общении, при детях даже улыбались, но все карты были вскрыты: я рассказала о том, что подала заявление на развод и наняла адвоката.

Вначале Леша взорвался. Утащив меня в комнату и плотно закрыв за нами дверь, шипящим шепотом пытался доказать мне, что я совершаю ошибку и тороплюсь с решением. Но я твердо сказала, что все окончательно и бесповоротно. А если он решит ставить палки в колеса — расскажу всем о том, кто такой Ваня и кто его настоящие родители.

Лешка стоял напротив меня, зло сверкая глазами и безмолвно хватая ртом воздух.

Я не стала ждать, когда он придет в себя, вышла из комнаты и пошла готовить ужин.

Отчасти я блефовала: рассказать о том, чей Ваня сын, значит лишить ребенка спокойного будущего. И я не собиралась использовать малыша в грязных играх взрослых. Но Леша и сам хороший адвокат, знает все ходы и лазейки, чтобы иметь реальную возможность повернуть все в свою сторону и затянуть историю с разводом. Правда о Ване — мой козырь. Но, видит бог, я не хотела разыгрывать эту карту. Однако я понимала, что нельзя давать мужу это осознать. Пусть лучше думает, что я готова на все и пойду до конца!

Когда на следующий день муж ушел, не сказав мне ни слова, я засела за компьютер. Надо было придумать, как быть дальше.

Нас с Лешей не разведут быстро: трое несовершеннолетних детей, одна жилплощадь да и щекотливая ситуация с сыном… По этим причинам результат могут откладывать и откладывать. Об этом мне сообщил адвокат, которого Саша для меня нашла. Но если все будет обоюдно, если Леша согласится на мирный исход дела, сроки заметно сократятся.

А вот как быть дальше? Где жить? На что? Следовало найти еще как минимум стабильную подработку, так как моя зарплата оставляла желать лучшего. А еще следовало определиться с квартирой: нам в свое время пришлось продать однушку моей бабушки, которая после ее ухода делилась на нас с сестрами. Мы продали машины, взяли кредит и ипотеку, которую частично погасили после Еськиного рождения материнским капиталом. Сейчас долгов перед банком уже не было, и с сестрами мы рассчитались, но эта квартира была совместно нажитым имуществом, и ее придется делить. Продажа не случится так быстро как хотелось бы, и ни у меня, ни у Лешки не было средств выкупить вторую половину квартиры у другого.

Но ведь и жить после развода на одной площади мы не сможем. Хотя бы из-за детей. Я не сомневалась, что, скинув путы брака, муж почувствует окончательную свободу, раз уж и, будучи женатым, особо не стеснялся. Как он будет себя вести — одному богу известно!

Я не хочу, чтобы дети это видели.

И еще одно меня терзало: как муж поступит с Иваном… Я не собиралась оставлять сына ему, но, если брать во внимание тот факт, что он — биологический ребенок Леши, было страшно, что суд примет не мою сторону.

Мучительно глухо простонав в ладошки, которыми прикрыла лицо, я упала на подушку.