Брошенная кукла с оторванными ногами

Анна. В общем, помощница сказала, что моя подруга сейчас на репетиции, но она ей непременно передаст, что я звонила. И я стала ждать звонка. Вернее, я не особенно-то и ждала сначала, просто огорчилась, что не застала ее дома, но дня через два спохватилась, что она так и не перезвонила. Я подумала, как это странно… Она ведь говорила, что ради меня готова на все, что прибежит ко мне по первому зову. И что же? Ей передали, что я звонила, а она даже не поинтересовалась, что случилось. Может быть, у меня беда, может быть, я нуждаюсь в ее помощи. Шли дни, а она все не звонила. И тогда я поставила себе срок — месяц. Если в течение месяца она не позвонит мне, значит, она перестала во мне нуждаться. Я перестала быть ей нужной и интересной. Она обо мне забыла, как забывают о старых сломанных куклах с оторванными ногами. Этих кукол просто выбрасывают на помойку за ненадобностью. Вот и она меня выбросила на помойку. Она вычеркнула меня из своей жизни как ненужное напоминание о собственной слабости. Точно так же девочки вырастают и выбрасывают старые куклы, которые напоминают им, какими эти девочки были смешными и глупыми, играя в куклы и веря в то, что куклы живые. Я никому не нужна, никому, даже ей…

Анна рыдает, уронив голову на руки. Мама подходит к ней, обнимает, утешает.

Мама. Ой божечки, бедненькая вы моя, как же вам, обидно, наверное. Подумать только, какие люди бывают неблагодарные! Им всё отдаешь, силы, здоровье, душу свою вкладываешь, а они даже спасибо не скажут. И откуда только такие бессердечные берутся?

Анна (сквозь рыдания). Да не в благодарности дело… Мне не нужна ее благодарность, я же ей бескорыстно помогала. Просто я была уверена, что есть человек, которому я всегда буду нужна, потому что мы такие близкие подруги, нас столько связывает… А она от меня отказалась.

Сергей задумчиво смотрит на Анну и мать, видно, что его мучает какая-то мысль.

Сергей. Фамилия вашей подруги — Лазарева? Вы говорите об Ирине Лазаревой?

Анна. Откуда вы знаете? Вы догадались?

Сергей быстро отходит к письменному столу, роется в бумагах, достает какую-то папку, открывает ее, листает.

Сергей. А вашего мужа зовут Александром?

Анна. Как вы узнали? Кажется, я не называла его имени. Вы с ним что, знакомы?

Сергей. Идиот! Я должен был сразу догадаться! Идиот! Кретин! Теперь всё понятно. Всё встало на свои места.

Анна. Вы о чем, Сергей Петрович?

Мама. Сыночка, я не поняла…

Сергей вынимает из папки листы, держит перед собой, читает вслух.

Сергей. «Я не имею права писать о себе, не посвятив часть этой книги двум самым лучшим людям, которые когда-либо встречались на моем пути — Анне Павловой и ее мужу Александру Крестовскому. Только благодаря им я еще жива и до сих пор выхожу на сцену. Но даже если бы не было той страшной беды в моей жизни и той огромной, неизмеримой ни временем, ни силами, ни деньгами помощи, которую оказали мне Анечка и Саша, я все равно написала бы о них целую главу, потому что это необычные, яркие, неординарные люди. А их супружество может стать недосягаемым образцом для многих и многих семей.»

Анна. Что это? Что вы читаете?

Сергей. Это книга Ирины Лазаревой, вернее, рукопись. Есть такая серия «Моя жизнь в искусстве», выдающиеся творческие личности пишут о своей жизни. Я — член редколлегии этой серии, мне принесли рукопись на рецензирование.

Анна. Вы хотите сказать, что Ира написала книгу?

Сергей. Представьте себе.

Анна. И в этой книге написано про меня?

Сергей. Вот именно. И про вас, и про вашего мужа, и про сына тоже. И даже про фотографии.

Мама. Что про фотографии? При чем тут фотографии?

Сергей. Понимаете, Анна, в таких книгах всегда много иллюстративного материала. Для той главы, которая посвящена вам, Лазаревой нужны были ваши фотографии, желательно семейные, с мужем, с сыном, дома, на даче и так далее. Она обратилась к вашему мужу…

Анна. К Саше? Она говорила об этом с Сашей? И никто из них мне ничего не сказал, ни одного слова! Как будто я неодушевленный предмет, которому необязательно знать, что происходит с его близкими…