Брошенная в бездну

Нищенка тяжело ступала по булыжной мостовой. «Придётся, — думала она, — больше не брать вино в этом кабачке. Хорошо, что она сразу узнала хозяйку заведения… А где её муж?.. И кто этот нескладный деревенский парень?..

Ахмет крался за ней, а сам негодовал: «Кому нужна эта поганая нищенка? Да вся она с потрохами не стоит и ломаного гроша! А тут бросай из-за неё все дела. Старуха, наверно, из табора? Так это ж у чёрта на куличках!»

Парень слыхал от людей, что цыганский табор раскинул шатры далеко от города. Он видел на базаре цыган — кузнецов, медников, жестянщиков… Они продавали тазы, вёдра, корыта, которые делали сами. А женщины их ничего не умели. Они только гадали. Так, размышляя сам с собой, гарсон следовал за нищенкой и вдруг увидел, что на самой окраине города она свернула на грязную улочку. «Эге, не пошла в поле… Стало быть, не цыганка», — подумал парень и ускорил шаг.

Вот она остановилась возле какой-то конюшни… Ба! Отперла дверь! Закрылась! Он вылез из-за угла, подкрался, прильнул к щели в дверях — темно. Ахмет огляделся вокруг. Нигде ни фонаря. Только через щели закрытых ставень пробивается слабый свет. Вон промелькнула какая-то тень, а кто это — мужчина или женщина — не разберёшь… Ахмет влепил плевок в стену хибарки и заспешил назад.

Хозяйка, видно, без него набегалась до седьмого пота. И про ноги забыла, и про боль в пояснице…

Увидя гарсона, Наджие с облегчением вздохнула.

— Ну, выследил, где она живёт?

— Нет. Она пошла в конюшню.

— Какую конюшню?

— Какую? Для лошадей, стало быть…

— Ладно, ладно! Принимайся за работу. Завтра сходим туда — я сама посмотрю.

Наждие проснулась ни свет ни заря и растолкала гарсона, храпевшего в углу на циновке.

— Вставай, Ахмет! Живо! Бери корзину!

Они ходили на базар каждый день, но никогда его не будили так рано. Спросонок он с трудом разыскал конюшню, в которой накануне ночью скрылась старая нищенка.

— Вот здесь, — указал он пальцем. Хозяйка кивнула.

— А теперь ступай на базар. Вот тебе деньги. Печёнку и потроха возьмёшь у нашего мясника, фасоль — у бакалейщика. Остальное — сам увидишь. Как вернёшься, начисть картошки. А я скоро приду.

Наджие хотела было постучать в дверь, но раздумала. Ахмет мог всё напутать. Лучше подождать.

Вскоре появилась нищенка. Она прошла мимо Наджие, не заметив её, и побрела в город. Наджие следовала за ней на некотором расстоянии.

Нищенка дошла до самого рынка и уселась на камень почти у порога приёмной врача. «Не могла выбрать место побойчей! — подумала Наджие и тут же спохватилась: — Да что я в самом деле — ведь она мать этого доктора! Небось, поджидает сынка! Он скоро разбогатеет…»

Наджие было известно, что молодой человек обручён с дочерью того самого адвоката Нихат-бея, который как-то заглядывал в её кабачок со своим другом. Не больно он был разговорчив, этот адвокат. Она и в контору к нему потом приходила, но её встретили очень холодно. «Ишь какой гусь! И знать не хочет старых знакомых! Забыл, что приехал в наш город чуть ли не бедняком! А откуда его богатство? Да только от Мазхара! Теперь вот придётся принять в свою семью жену покойника. Если, конечно, эта нищенка и вправду Назан…»

Прошло немного времени, и появился новый доктор. Она сразу узнала Халдуна, который шёл, разговаривая со своей невестой. Наджие вся напряглась от ожидания. Но почему же нищенка опустила голову? «А-а-а! Боишься показаться сыну в таком виде?» Молодая пара скрылась в дверях кабинета.

«Подождём ещё», — решила Наджие.

Вдруг дверь кабинета открылась, показался Халдун и прямёхонько направился к нищенке! Она не могла слышать, о чём они говорили. Это длилось недолго. Старуха с трудом поднялась и последовала за доктором.

— Стыдно ходить по миру с протянутой рукой, — выговаривал нищенке Халдун. — Уж лучше умереть, чем так жить! Вот — бери веник и подмети вокруг крыльца.

— А полить не надо? — спросила она чуть слышно.

— Разве можно подметать не поливая? Возьми кувшин и хорошенько побрызгай.

Невеста Халдуна тоже вышла на порог и смотрела на старую женщину.

— Всё-таки, — сказал Халдун, видимо продолжая прерванный разговор, — мне бы не хотелось устраивать свадьбу в Народном доме.

— Я согласна с тобой. Но что поделаешь, отец вбил себе в голову, что его обязывает к этому положение.

— Ведь мама обещала его уговорить.

— Обещала! А разве ты не знаешь отца? Для него важнее мнение коллег, чем близких… «Дело, — говорит, — не во мне, а в принципах».

— Не такой уж он принципиальный человек! Просто хочет подладиться к руководителям своей партии…

Нищенка всё подмела, и Халдун протянул ей монету:

— Вот тебе за труды!

— Спасибо, бей-эфенди! Да превратит аллах камень в руках ваших в золото! Да вознаградит вас аллах…

— Хватит! Я этого не люблю! Приходи каждое утро, уберёшь тут и получишь деньги. А аллаха оставь в покое. Поняла?

— Поняла, — чуть слышно прошептала нищенка и поплелась в холодок.

Молодые люди рука об руку ушли в кабинет, а она долго не отводила взгляда от закрывшейся двери…