Брошенная

Сентиментальная стала. Как молоденькая девушка, постигающая азы жизни. Только не поздновато ли?

Как бы то ни было, но Марина не только сама изменилась, но и по-другому начала ощущать жизнь. Нюх обострился, точно у гончей. Глаза зорче стали. Горизонт расширился. Небо выше поднялось…

Вчера вечером приходил Михаил. Марина сделала вид, что не замечает его удивления при взгляде на ее макияж, на домашнюю одежду. Макияж она попросту не успела смыть. Задержалась на работе, а накануне пообещала приготовить столь любимые Юркой сырники. Успела только душ принять, и к плите. За своим телом она теперь следила дотошно.

Подумать только, читала Марина во взгляде покойного мужа — это она его так про себя называла, — его жена — он отчего-то упорно называл ее женой, живя при этом с другой женщиной, — была на кухне в платье-рубашке! Для рубашки — длинном, а для платья — несколько коротковатом. Он так уставился на ноги Марины, словно впервые их увидел. Одно слово — кобелино!

Покосился на букет, понял, что цветы не из дешевых. Ей теперь часто дарили цветы. Пока лишь клиенты фирмы. А этот, как она думала, последний, оставался от Тимофея.

Мужем Михаил был плохим, но зато хорошим отцом. Он отыскал в клубе сына, повез в магазин. Купил все, что нужно к школе.

— Будешь с нами ужинать? — спросила его Марина и удивилась, как неожиданно охотно он согласился:

— Буду.

Даже не спросил, как обычно, что она приготовила. Не кормит его «тетя Таня», что ли? Он и вправду здорово похудел. Видимо, ночами приходится усиленно работать.

Она теперь ощущала себя очень опытной в вопросах секса, хотя после Тимофея у нее никого больше не было.

— А тебе идет этот рыжий цвет. На его фоне глаза у тебя такие яркие…

— Спасибо за комплимент, — дежурно улыбнулась она.

Сели за стол втроем, как когда-то давно.

— Папа, ты пришел насовсем? — спросил Юрка.

Михаил вопросительно и со странной надеждой посмотрел на Марину. Интересный расклад! Когда уходил, он не спрашивал у нее разрешения, а сейчас — как побитый пес!

— У папы теперь другая семья, сынок! — улыбнулась она. — И скоро у него будет еще один сынок, только совсем маленький.

— Мой брат? — оживился Юрка.

— По отцу, — уточнила Марина.

— Что ты несешь! — возмутился Михаил. — Какой такой сынок? Хоть бы ребенка постеснялась.

— Это тебе надо стесняться, — жестко сказала она. — Тебя тетя Таня заждалась, а ты сидишь тут как ни в чем не бывало.

— Спасибо, накормила! — ядовито процедил он, бросил вилку и ушел.

— Извини, сынок, не сдержалась, — покаялась Марина.

— Ладно, я понимаю, не маленький, — солидно сказал Юрка и продолжал уплетать ужин, пока мать изумленно на него взирала.

Потом она мыла посуду и ревела белугой, но слезы ее были не те, мучительные и выматывающие, как прежде, а скорее слезы раздражения на себя — не сдержалась, повела себя как базарная торговка, — и на Михаила. Ходит, как лис вокруг винограда. Думает, она устанет от одиночества и все ему простит… А вот фиг тебе!

Лето, кстати, еще не кончилось. Только начало августа. Послезавтра пойдет машина на море, и Марина тоже решила съездить. С сыном. Может, и сестру с собой взять? Позвонила Вике — та обрадовалась.

— Одна поедешь? — спросила ее Марина.

— Почему одна? С вами.

— Не притворяйся. Я о твоем бойфренде говорю.

Сестра ни разу не обмолвилась насчет Гарика, и Марина не настаивала. Может, младшая влюбилась впервые в жизни? Боится свое же чувство спугнуть?

— Нет у меня никакого бойфренда. И уже давно.

— А когда я на море уезжала, был?

— Так с того дня времени сколько прошло? Полтора месяца!

И правда, полтора. А для нее чуть ли не целая жизнь! Если прежде у Марины годы проходили безо всяких событий и потрясений, то теперь у нее неделя может пойти за квартал, а полтора месяца — за полтора года…

Потом Марина прошла к себе в спальню, опять на ходу взглянув на себя в зеркало. Еще не хватало — постоянно любоваться собой, как Нарцисс! Но все-таки смотреть на себя с некоторых пор приятно.

Она легла поверх покрывала, с улыбкой слушая, как через стенку Юрка в своей комнате играл в очередную компьютерную игру — сражался не то с динозаврами, не то со злыми инопланетянами — рев животных гремел на всю квартиру. Ей бы встать, сказать ребенку, чтобы прикрутил громкость, но она так расслабилась…

В тот день в кабинет к Марине — кстати, небольшой, но очень удобный — словно ненароком заглянул сам директор Георгий и после всяческих необязательных слов вдруг спросил:

— Как ты думаешь, семь лет разницы между мужчиной и женщиной — не много?

— Если женщина старше, то срок почти пограничный, а если мужчина — почти идеальный. Конечно, это сугубо мое мнение.

— Все у тебя — почти, — проворчал Гарик, — а для второго случая идеально — это сколько?

— Я всегда считала, лет пять-шесть.

— Но от развода это не спасает, не так ли?

— Не спасает, — согласилась Марина.

А шеф ее ушел задумчивый…