Брошки с Блошки

Я зашла с козырей – поставила перед юношей синюю бархатную коробочку. Специально вчера вечером купила в ювелирном магазине, чтобы исполнить заветы оценщика Игоря Евгеньевича – правильно хранить бриллианты.

Коробочка была на два гнезда – для сережек, но Боря понял меня неправильно.

– Э-э-э, я еще слишком молод для женитьбы, – проблеял он, и Ирка вывалилась из образа сурового душегуба, залившись развеселым смехом.

– А я уже давно не свободна, – не смутилась я. – Открой, не бойся.

Боря боялся, но открыл. И испугался еще сильнее.

Веселый душегуб Ирина Иннокентьевна перестала ржать и с дивной ловкостью выудила из своей сумки-самобранки тот же пузырек с нашатырем.

– Погоди. – Я отвела ее руку, готовую состыковать склянку с носом жертвы. – Молодой организм, должен сам справиться. И вообще, пусть привыкает к потрясениям, раз уж мы познакомились.

По выражению лица Бори было понятно, что он хотел бы раззнакомиться обратно, но тут я была беспощадна. Надежды юношей питают, но не вскармливают. Жизнь сурова и бескомпромиссна, как Ирка в роли душегуба с топором.

Кстати, очень питерская тема – вспомним Раскольникова.

– Ты, Боря, должно быть, не в курсе, но мы с тобой чуть ли не родственники, – добила парня жестокая я. – Твоя мама – двоюродная племянница моей тети, что-то вроде того.

– А еще вы будете соседями в Мурино, – влезла Ирка.

Боря, с трудом оторвав взгляд от камней, поднял его на меня. В нем стыло смирение приговоренного.

– Третий корпус, квартира сто двадцать восемь?

– Точно. А у тебя?

– Первый, тоже сто двадцать восьмая. – В глазах-смородинах блеснули бриллиантовые слезинки.

Эх, не радует родича наше соседство, не радует… А вот я ощутила сочувствие:

– Тоже не знал, что застройщик поменял нумерацию корпусов и первый стал третьим?

Боря молча кивнул и опять уперся взглядом в содержимое коробочки.

– То есть, если я правильно понимаю, ты спрятал камни в Ленкиной однушке, полагая, что это твоя? – дошло до Ирки. – Но как так вышло, что у вас квартиры одинаковые?

– А на этот вопрос, я полагаю, нам ответила бы тетушка, – сказала я. – Это она по моей просьбе нашла лучший вариант для покупки. И, видимо, последовала примеру того, кого считает экспертом в данном вопросе… Боря, ты же не сам квартиру выбирал?

– Кто бы мне позволил! – покривился юноша. – Я у них не заслуживаю доверия. Мама сама все решила, а ей дядя Борух советовал…

– С квартирой все понятно, – кивнула я. – Переходим к кладу. Откуда бриллианты?

– Только не говори – «из лесу, вестимо», – опять влезла Ирка.

– Хотя прослеживается четкая параллель. – Я отвлеклась на оценку аллюзии. – «Отец, слышишь, рубит, а я отвожу» – это про семейное дело, у Бори с дядей оно как раз по ювелирной части…

– Из лавки камни спер? – перебив меня, очень грубо, но прямо спросила подруга.

– Из лавки, – не стал запираться юноша. – Но не спер! Хотя… В общем, дело было так…

Глава тринадцатая

Боря зашлифовал замочек и критически оглядел свою работу. Чепуховая она, конечно, и копеечная, дядя Борух за нее ни гроша к скудному жалованью племянника не добавит, но это не повод халтурить.

Новый замочек смотрелся как родной. Боря полюбовался игрой камней – всего лишь горный хрусталь, но в бриллиантовой огранке – и огляделся в поисках клиентки.

Бабуленция не переминалась нетерпеливо у будки мастера, а спокойно дожидалась окончания его работы, сидя в удобном кресле с чашкой чая. На Борю она даже не смотрела, наслаждалась вниманием набежавших в лавку интуристов. Дядя Борух летал за прилавком, торопясь обслужить покупателей, охранник Дима внимательно следил за порядком. На пацана, вошедшего в лавку, никто не обратил внимания.

Точнее, и Дима, и дядя привычно выстрелили в нового посетителя быстрыми взглядами, но оценили его как безобидного и бесполезного. Парнишка лет семнадцати, но со старательно культивируемой бородкой, с нарочито независимым видом, держа руки в карманах белых спортивных штанов, прошелся вдоль витрин и подобрался к Боре.

– Эй, бро, есть кое-какое добро, – повернувшись спиной к суете, в центре которой крутился дядя Борух, сообщил пацан и вынул руку из кармана. – Может, и ерунда ж, но сколько-то дашь?

В первый момент Боря даже не понял, что такое настойчиво сует в окошко его будки бородатый пацан – отвлекся на занятную манеру говорить в рэперском стиле. Потом, побужденный настойчивым кивком пацана, опустил глаза и потерял дар речи.

– Чё, ваще ничё? – расстроился смущенный его долгим молчанием рэпер.

Его «ничё» оказалось кое-чем весьма необычным. Серьги, явно самодельные, из серебра, но с крупными чистыми камнями. Боря наклонился, присмотрелся недоверчиво: да, бриллианты! На глаз – карата по четыре. Какой же идиот засунул такие камни в низкопробное серебро?!

– Где-то сотня, – пробормотал Боря, подняв недоверчивый взгляд на пацана.

Свистнул, что ли, сережки? Да непохоже, у них вид такой, будто их из кучи цветного лома выдернули – дужки погнуты, металл потемнел. Украшение явно давно не носили.

– Слышь, бро, это ж типа серебро! – слабо возмутился пацан. – Ты че как жмот, дай хоть рублей пятьсот!