Бросить Word, увидеть World. Офисное рабство или красота мира

В конце сентября у меня сдали нервы. Я постоянно была с Бобом с самого начала путешествия, и мне все больше становилось понятно, насколько мы разные. Также мне стало ясно, что нас не объединяет практически ничего, кроме любви к такому стилю жизни. Нечего было удивляться, что это в конце концов привело к большому взрыву.

«Кристина, — вскользь сказал Боб, когда мы закончили обедать. — Ты бы могла побрить ноги».

«Что, прости? — еще раз переспросила я, не поверив своим ушам. — Мы находимся в полном одиночестве в лесу, носим длинные штаны, потому что здесь все же холодно, а ты хочешь, чтобы я ноги побрила?»

«Да, — подтвердил Боб. — Ведь женщины же так делают». Я с удивлением смотрела на него.

«И как ты себе это представляешь? Ты ведь даже зубную щетку обрезал, чтобы она весила меньше. А мне, по-твоему, нужно таскать с собой бритвенный станок, чтобы брить ноги, которые можешь видеть только ты, да и то только по ночам и только в палатке?»

«Ну да, так они бы выглядели гораздо лучше», — сказал Боб, забыв, казалось, о том, что его длинные зеленые подштанники тоже не были образцом сексуальности. Я молча собралась. Я была настолько рассержена этой просьбой Боба, что аж обогнала его в тот день. Я, надев наушники, шла по гребню водораздела впереди своего партнера, постоянно слушая песню группы «Металлика» «Nothing else matters», размышляя о нас с Бобом.

Я была так рада, потому как у меня появился партнер с похожим образом мыслей, партнер, с которым я могла разделить радость путешествия по тропе и с которым мы могли бы оказывать друг другу помощь, если это необходимо. А еще, может быть, я просто больше не хотела быть одна. Я думала, что вместе мы будем сильнее. Но отношения с Бобом показали обратное. Постоянные ссоры и расстройства стоили мне гораздо больше энергии, чем я получала от его поддержки. Боб требовал больше, чем мог дать. С его точки зрения, я должна была только действовать, то есть каждый день идти вперед. При этом желательно было не жаловаться и не ворчать.

Но я не была похожа на хорошо смазанную машину для походов, которую хотел видеть Боб. У меня были свои страхи и свои переживания: о тропе, о будущем этих отношений, о моей дальнейшей жизни после увольнения. Но Боб оставил меня наедине с этим всем и не хотел иметь ничего общего с моей «психологической чушью». Он просто хотел путешествовать и не видел ничего, кроме этого.

А в походе ни один партнер, так или иначе, не смог бы мне помочь, поскольку в походе все одиноки. Я должна была одна делать шаг за шагом, преодолевать метр за метром высоты и сама нести каждый грамм еды. Медленно, но верно приходило осознание: на тропе я сильнее всего тогда, когда одна.

Я резко остановилась, поскольку мне вдруг стало ясно, что так больше продолжаться не могло. Я любила Боба так сильно, что мы вредили друг другу больше, чем приносили пользу. Желание и возможность удовлетворять требования Боба были настолько же малы, как и его желание и возможность удовлетворять мои. Из этого был только один логичный выход: нам нужно было расстаться.

Я еще час шла вперед и еще раз подумала о своем решении. Я была уже абсолютно уверена. Я села на защищенном от ветра месте, которое находилось прямо на тропе, и стала ждать Боба. Он пришел через десять минут и сразу же заметил, что что-то не так.

«Что случилось?» — тут же поинтересовался он.

«Боб, нам нужно поговорить, — осторожно начала я. — Я не могу идти так же быстро и с такой же выкладкой, как ты, и, кроме всего прочего, я сегодня поняла, что не соответствую твоим идеалам красоты. У нас просто ничего не выходит».

«И что ты хочешь этим сказать?» — подавленно спросил Боб.

«Я хочу сказать, что нам лучше расстаться», — прямо ответила я и высказала ему все, что было у меня на душе. Боб практически ничего не смог добавить к моему горькому анализу наших отношений.

«С этого момента я хотела бы идти одна. Поэтому я буду сидеть здесь до тех пор, пока ты не скроешься из виду. В следующем по пути городе я устрою себе выходной, а ты, как всегда, пойдешь дальше. Таким образом, между нами будет определенная дистанция, что позволит нам больше не встречаться на этой тропе», — наконец закончила я свой монолог. Боб вообще ничего не говорил и просто сидел рядом со мной.

«Ну скажи хоть что-нибудь. Это не может так больше продолжаться». Но Боб молчал, поэтому я стала говорить дальше.

«Так, хорошо, тогда я пойду вперед, а ты сиди здесь», — сказала я нервно и встала, чтобы надеть на плечи рюкзак. Боб тоже поднялся и взял свой рюкзак.

«Боб, я хочу идти одна. Оставайся здесь или иди вперед, но вместе мы никуда не пойдем», — фыркнула я. Но Боб продолжал молча идти рядом со мной. Через сотню метров я раздраженно бросила свой рюкзак на землю и сказала: «Хорошо, тогда я буду сидеть здесь». Когда я снова села на тропу, мой партнер сел рядом со мной, как упрямый маленький ребенок.

Мы поиграли в эту игру еще пару раз за следующие два часа, и не важно, кричала я на него или умоляла, он не уходил. Я садилась, он тоже садился. Я шла дальше, и он тоже.