Brother of my sister’s husband (СИ)

— Да, молодец ты, молодец, — похвалила я, закатив глаза. — Спасибо.

— Ну вот. Я же говорила. А ты все боялась, — похвалилась брюнетка. — Что ж, думаю, волосы можно и не трогать.

— Да уж, лучше не надо, — спохватилась я.

Камилла хотела возмутиться, но не успела. Мой мобильник, о котором я, кажется, уже и позабыла к тому моменту, напомнил о себе громкой трелью. Как ни странно, башка продолжала гудеть. Не так сильно, но все-таки. Именно поэтому я обматерила его всеми хорошими словами, пока искала где-то в гостиной.

Наконец добравшись до цели, увидела на экране неизвестный номер с кодом Лос-Анджелеса. Не нужно было иметь три высших образования, чтобы понять, кто звонит. Я мельком глянула на Кэм, что застряла в дверном проеме с глазами, полными непонимания, и ответила на вызов.

— Алло.

— Джош ведь сказал тебе, что выдумал твой отец, верно?

— Да. К огромному сожалению, — я сделала широченный жест рукой и только потом вспомнила, что он этого не видит.

— Да уж. Ладно, встретимся в холле через двадцать минут, — сухо кинул он. — Если надо, Джек занесет тебе таблетку от головы.

— О Господи, — пробормотала я. — Этот человек — просто святой.

— М, я бы не согласился с тобой. Но мнения у всех разные.

— Ладно. Пожалуйста, пусть он принесет целую упаковку.

— Окей. Через двадцать минут, — услужливо напомнил Крис.

— Да. Пока.

Я положила трубку и повернулась к Камилле. Фальверт тогда показался мне излишне странным. Между нами словно что-то поменялось. То ли во мне что-то переклинило после разговора с Маринерс, когда я сама себе во всем созналась, то ли у него случился сдвиг после той ночи. Я не знала точно. Но чувствовала, что что-то не так, как раньше.

Мои мысли прервал стук в дверь. И Кэм отправилась открывать, видя мою заторможенность. На пороге стоял Джек, а него в руке была целая упаковка Аспирина. И пока подруга соображала, в чем дело, я подлетела к ним, выхватила картонную коробку и от души поблагодарила Джека. Только вот не знаю сама за что — за ночное вторжение, что и спасло меня от той ошибки, которая уже и не касалась такой жуткой, или за упаковку «живительных» таблеток, что могли спасти мою жизнь.

— Мистер Фальверт ждет вас внизу, — услужливо напомнил он, прежде чем удалиться.

Дверь за ним захлопнулась, и я поспешила к мини-бару. За водой. Вытащила бутылку, потом достала из упаковки две таблетки и бросила их в рот, запивая. Маринерс, не задавая вопросов, сделала так же, вздыхая. Она вмиг расслабилась, словно, таблетка подействовала мгновенно. Я не смогла не рассмеяться.

— Ладно. Я пойду, — заявила она, собирая всю свою косметику. — А ты держись. Смотри только с отцом не сцепись.

— Эх, — я вздохнула. Словно такое было реально. — Я постараюсь конечно. Но чуда пообещать не могу.

Подруга замерла, подошла ко мне и положила руки на мои плечи. Как я и говорила, Камилла ниже меня на полголовы, поэтому я смотрела на нее сверху вниз. В глазах брюнетки плескалось сочувствие и дружеская любовь. Она жалела, что я не была любима собственной семьей, пусть и не была виновата в этом. Однако. все равно любила меня. Маринерс была мне, как сестра. Истинная и любящая сестра-мамаша, контролирующая каждый мой шаг. И я любила ее так же сильно.

— Я верю в тебя, — она чмокнула меня в висок и направилась к двери.

Когда та закрылась, и в номере я осталась совсем одна — стало грустно и тоскливо. Сама не знаю от чего. Свое отношение ко мне члены семьи не скрывали. Я всегда знала, что лишняя среди них. И, в принципе, начала мириться с этой мыслью. Отцу я всегда была чужая, просто проявилось это, когда мне было лет десять. Примерно тогда же он понял, что мною нельзя управлять. Люция была добра ко мне, не спорю, но это скорее было сочувствие или что-то тому подобное. Энди и Эмма — ее дети. Я — вынужденное дополнение к ее мужу. И к двадцати пяти годам я поняла это и перестала мечтать, что однажды все поменяется.

«Так, Вестман, хорош. Хватит жалеть себя. Не время.» — подсказало подсознание.

Да, действительно. Не то было время, чтобы жалеть себя.

Вздохнув я схватила с кофейного столика упаковку с сигаретами и зажигалку и отправилась на балкон. Дышать этим дымом, сидя в гостиной, мне не особо хотелось.

Легкий ветерок подул в лицо, растрепав мои волосы. Лето. А на улице было не особо-то и тепло. Уже темнело, город погружался в темноту, зажигались фонари, а вся нечисть выходила на улицу. Когда-то это и к нам относилась. Словно это было вчера, я все еще помнила свою юность. И Лондон помнил то время. Когда я была бесстрашной, отрывной и свободной. Делала, что хотела, а не искала пустых отговорок. Хотела заводить отношения — заводила, хотела быть одна — была. Хотела петь — пела. И плевать, кто там что скажет.

Вспоминая себя прежнюю, я медленно выпускала дым в воздух. А еще смотрела на ночной Лондон. Все светилось и сияло в темноте. Завораживающее зрелище.

— Красиво, верно? — раздалось сзади.