Брусилов

— Так и сказал! — смеясь, ответил Саенко. — Он нынче со всеми напрямки. Дело в том, что Леш, погнав немца до Стохода, остается пассивным вот уже сколько времени. Дельный генерал, но эвертовская закваска въелась в него. Еще из штаба фронта Алексей Алексеевич настаивал перейти к решительным действиям в тыл Пинской группы. Леша нужно подхлестывать. Он повторял, что не уверен в своем правом фланге и боится оторваться от Западного фронта. «Я знаю Эверта, — твердил он, — и не могу идти на неверную игру. Я сам, когда был под его началом, не раз подводил Каледина». Телефонные препирательства надоели Алексею Алексеевичу. Он решил проверить дела на месте. И мы проверяем…

Саенко показал в улыбке все свои белые зубы, удовлетворенно потер руки.

— И если бы ты видел, как мы проверяем! Алексей Алексеевич заезжал ко всем командирам дивизий, побывал почти что во всех полках, и, конечно, оказалось, что Леш все напутал. Он возложил главный удар на четвертый Сибирский корпус с севера, а не с юга на третий корпус и не в то время, когда там обнаружилось давление и противник был отвлечен от Ясельды и Огинского канала, как это совершенно ясно вытекало из директивы Юзфронта. Эта путаница вызвала неудовольствие Алексеева и новела за собою еще большую путаницу. Алексеев предложил Брусилову перебросить третий корпус в район Ковеля и Любашева, чтобы оттуда решительно атаковать Пинскую группу с юга. А тут напаскудил Безобразов. Ты уже знаешь, что гвардию перевели к нам? Оттеснение противника с излучины Стохода в направлении Рай-места у Безобразова сорвалось, и Алексеев посоветовал выработать новый план. Он заметил Брусилову весьма кисло, что всегда недоверчиво относился к нанесению удара по противнику одновременно всеми армиями на широком фронте… Теперь он окончательно убедился, как это вредно… И предлагает испытанный метод: сосредоточить превосходные силы на некоторых важнейших направлениях. Эту комбинацию посоветовал ему Эверт. Этот «уральский казак» изобрел новую тактику, конечно в пику Брусилову. Тактику мелких ударов: по достижении одной задачи, всегда небольшой, сейчас же давать следующую…

— Абракадабра! — вскрикнул Игорь из-под полотенца, которым утирал лицо.

— Вот-вот! Ты сказал то же, что сказал Брусилов. Так вот такую абракадабру присоветовали нам… Но, ты понимаешь, директива остается директивой… — продолжал Саенко, — и началось то, чего больше всего мы опасались. Переброска частей заняла три дня. Атаки прекратились в районе Пинска, Стохода и вдоль всей восьмой армии… результат налицо: огромные потери, упадок духа в войсках. Здесь все расценили эти переброски после удачных атак как признак ошибок командования и всю свою боевую работу начали считать зряшной… Пришлось подымать боевой дух. И надо было только видеть, как это проделывал Алексей Алексеевич. Какая изобретательность, какой ум! И ни разу не повторялся… Ведь даже не слишком любезный прием Леша — тоже дипломатический маневр, я уверен! И уехали мы из штаба фронта сюда тоже нарочно — чтобы никто не путал!

Игорь не узнал Алексея Алексеевича: так он осунулся. На нем была шинель с поднятым воротником, пальцы рук он засунул в обшлага рукавов. Но окна были открыты, и мелкие брызги дождя сыпали на пол. Когда Игорь открыл дверь в рабочую комнату главнокомандующего, какие-то бумажки с шелестом полетели со стола. Игорь поспешил поднять их.

Брусилов качнул головой:

— Не трудись. Они мне уже не нужны. Это сводки из девятой и одиннадцатой армий.

— А разве что-нибудь неблагополучно? — спросил встревоженно Игорь.

— Напротив — великолепно… Тебя удивляет мой угрюмый вид?

Игорь не отвечал, всматриваясь в заостренные черты Брусилова.

— Я привыкаю не радоваться успехам, — с усмешкой пояснил Брусилов. — А ты что привез?

Игорь собрался с мыслями. Его переполняли впечатления от пережитого боя, от гнусного убийства немцами капитана Виноградова, от полевых встреч, от разговоров. Обо всем этом Игорь хотел рассказать Брусилову, спросить его мнения, высказаться самому. Он хотел передать свой разговор с пленными немцами после атаки. По их словам, они убили парламентера, чтобы вызвать атаку на себя и уничтожить русский полк наверняка, так как у них была целая дивизия. Ну и вызвали! Ну и получили по заслугам! До чего тупы эти немцы. И как позорно не понимают, что такое русский солдат!.. Брусилов должен знать, как показали себя солдаты. Наутро после похорон товарищей полк нагнал остатки разгромленных немцев у реки. Артиллеристу Линевскому посчастливилось, сделав крюк, обойти отступавших. И тот отряд, который выбросил накануне белый флаг, попал под огонь его орудий. Врагу деться было некуда — озеро, река, справа немцев обошла пехота, а на пути отступления стояла батарея Линевского и расстреливала их в упор. Линевский гнал немцев в озеро, суживая местность обстрела… И немцы шли и тонули. Орудия Линевского не пощадили из них ни одного…

Брусилов должен был знать это. Игорь всю дорогу мечтал о том, как он своим рассказом порадует главнокомандующего: по всему фронту 8-я армия вдребезги расколотила австрийцев и немцев!