Брусилов

Рапорт Лечицкого был внимательно прочитан главнокомандующим и испещрен пометами. Против того места, где командарм-9 сообщал, что для отвлечения внимания противника от места главной атаки им предписывается на остальных участках проявлять полную активность, атакуя наиболее выгодные пункты, Брусилов написал: «Прекрасно. Это безусловно необходимо». В другом пункте рапорта Лечицкого говорилось, что для противодействия возможному наступлению неприятеля вне фронта главной атаки он приказал на этих участках вести непрерывную работу по усилению укреплений. Брусилов сделал помету: «Отлично. Жаль, что за всю зиму это еще не было сделано». С одобрением он воспринял сообщение Лечицкого о мерах по сближению с окопами противника и проведению перегруппировки войск. «Не следует терять времени», — записал Брусилов.

Не лишено интереса замечание Брусилова о расходе боеприпасов. Лечицкий подсчитал, что для проведения операции армии потребуется 78 тысяч бомб для тяжелой артиллерии и 500 тысяч снарядов для легкой. На это главнокомандующий заметил: «Расчет снарядов теоретически верный, но на практике неприменим по двум причинам: 1) такого количества снарядов у нас не будет ни для тяжелой, ни для легкой артиллерии; 2) если бы даже и было такое обилие снарядов, то их все-таки нельзя было бы выпустить, потому что орудия такого числа выстрелов выдержать не могут, они и теперь значительно изношены, заменить их можно лишь постепенно и в незначительном количестве, а ведь этим одним ударом кампания не закончится; 3) снаряды будут отпущены армии в том количестве, в каком это окажется возможным сразу, а уж армия должна рассчитать свою артиллерийскую атаку, сообразуясь с имеющимися в ее распоряжении огнестрельными припасами. Другого выхода нет».

Да, и на этот раз операция должна была проводиться при недостатке не только артиллерийских снарядов, но и ружейных патронов, хотя этот недостаток был далеко не столь катастрофичен, как год назад. И все же против пожелания Лечицкого иметь к операции 20 миллионов патронов Брусилов написал: «20 млн. патронов, безусловно, не будет, отпустится все, что возможно, но в значительно меньшем количестве, и подобного запаса образовать не будет возможности».

Естественно, что наибольшее внимание Брусилова в рапорте командарма-9 привлек выбор участка прорыва. Лечицкий предполагал подготовить к атаке два участка, чтобы затем, по обстановке, избрать наиболее подходящий. С этим главнокомандующий не согласился, и суждения его носили на этот раз категорический характер: «Согласиться не могу на выбор двух участков. Нужно решиться на один какой-либо. Указываю на участок Онут — Доброновце как наиболее выгодный. Дороги поправить во что бы то ни стало. Штабу фронта помочь. Бесповоротно подготовить удар на этом участке, невзирая на погоду. Дороги должны быть и будут поправлены. Надеюсь на энергию штаба 9-й армии».

Еще одна помета Брусилова на этом рапорте свидетельствовала, что он внимательно следил не только за выбором участка для атаки, но и за кандидатурами командиров соединений, на которых возлагались важнейшие задачи. Лечицкий решил назначить в ударную группу 11-й корпус. Брусилов отмечает: «При всех своих достоинствах командир 11-го арм. корпуса очень горяч и бывает суетлив. Требуется ему внушить полное спокойствие и непрерывное упорство во что бы то ни стало сломить врага. Атака должна вестись грамотно, правильно, систематически и бесповоротно твердо». Значение этого замечания читатель сможет оценить, если узнает, что в данном случае речь шла об особе из императорской фамилии: 11-м корпусом командовал великий князь Михаил Александрович, родной брат царя.

Пока генералы прикидывали и примеривались, как взяться за дело, на передовой царила тишина. Войска зарылись в землю: тысячи верст окопов, ходов сообщения во всех направлениях изрыли поля и леса России. Тихо на позициях, и человек, ничего не знавший о войне и неожиданно попавший на ничейную землю, не сразу бы и понял, где он находится: даже самый зоркий взгляд не обнаружил бы нигде присутствия войск. А между тем всего на расстоянии нескольких сот шагов друг от друга, за козырьками окопов, в блиндажах и землянках шла размеренная и обыденная жизнь. В то же время тысячи глаз пристально, до боли вглядывались во вражеские позиции — не последует ли атака. И лишь где-нибудь кто-нибудь шевельнется, двинется — застрочат пулеметы, с воем полетят снаряды… Но это бывает редко, тихо на позициях. Изредка покажется аэроплан, но, когда станут рваться в небе облачка шрапнели, поторопится исчезнуть. Фронт застыл, и нет, кажется, силы, которая могла бы его сдвинуть…