Брусилов

Любинькины письма ждали его в штабе фронта. Иной раз их накапливалось по десяти, по дюжине, Они все были за номером, чтобы не спутать и читать по порядку. Лежа у себя на койке, Игорь так и читал их, по порядку. Не в пример его письмам, Любины письма были пространны, лиричны, полны описаний природы, с которой Люба впервые столкнулась так близко и надолго, так самозабвенно отдалась в своем одиночестве ее целительному очарованию.

Весна открылась и Игорю и Любе одинаково животворяще и полно. В узких пределах деревенского уклада, в имении своей свекрови, Люба с такой же пристальной строгостью и счастливым волнением отдавалась работе, происходящей в ней самой, в глубине ее физического и духовного существа, с какой Игорь поглощен был своим воинским долгом. Так же как Игорь, несмотря на пространность своих писем, Люба только мимоходною фразой: «Я чувствую себя очень здоровой и полной сил» — выражала то, что было для нее в те дни всего значительней и священней...

Удаленные на сотни верст друг от друга, тревожась друг за друга, тоскуя по близости, так быстро прерванной, и Люба и Игорь в эту весну, как никогда раньше и вряд ли когда-нибудь после, почувствовали себя живыми и нужными жизни, людям, друг другу. Вот почему разлука не истощала их, а напротив того, удесятерила их силы и веру. Это не мешало Любе каждый раз всплакнуть над скупыми строками мужа, а Игорю после чтения жениных дневников долгие часы ворочаться на жесткой койке без сна...

Впрочем, с Игорем случалось такое редко, только в короткие наезды его в штаб фронта. Подготовка к прорыву поглотила его без остатка.

Работа шла согласованно, обдуманно и по возможности приглушенно.

Во всем и всеми соблюдалось главное условие успеха атаки — скрытность и внезапность. Таков был приказ главнокомандующего, и он стал законом для каждого — от генерала до рядового. Тысячу раз прав Мархлевский; закон товарищеского, артельного согласия в работе всегда был законом рабочего человека, но теперь он провозглашен обязательным и для генералов.

К приезду Игоря в штаб фронта все четыре армии, каждая для себя и сообразно с имеющимися у них средствами, уже выбрали подходящий участок для прорыва5 фронта неприятельской позиции. На основании общей разведки все армии, по совокупности всех собранных данных, уже представили на утверждение главнокомандующего свои соображения об атаке. Брусилов рассмотрел их, в иных случаях сделал указания и утвердил. Места первых ударов были намечены. Но работы предстояло еще много. Срок готовности к наступлению близился, Он назначен был на пятнадцатое мая. В районы предстоящих боев подтягивались войска, предназначенные для прорыва. Для того чтобы противник не мог заблаговременно разгадать наших намерений, войска располагались в тылу, за боевой линией.

Фронт атаки разбили на участки и распределили между офицерами генштаба корпусов и дивизий. Сводка, проверка и нанесение на схемы всего обнаруженного войсковой разведкой возложены были на офицеров генерального штаба армии и фронта и дважды в неделю производились ими на месте разведок. Рекогносцировки дополнялись аэрофотоснимками с «Муромцев». По ним тщательно наносили на карту предназначенные для атаки и смежные с ними участки позиции австрийцев со всеми пулеметными точками. Эти схемы в масштабе двести пятьдесят сажен в одном дюйме, с нанесенными на них целями, получал весь командный состав, до командиров рот включительно. Начальники всех рангов знакомились с первой линией неприятельских укреплений, изучали подступы к ним, выбирали артиллерийские позиции, устанавливали наблюдательные пункты. Батареи точно пристреливались по намеченным целям.

Весь фронт позиции противника разбили на участки, и каждая батарея получила сектор обстрела. Легким и горным батареям поручено было пробивать проходы в проволочных заграждениях. Разрушение окопов и фланкирующих бетонных построек возложили на тяжелые и гаубичные орудия.

Сейчас артиллеристы заняты были изучением полученного материала, знакомились с целями, которые они должны были обстреливать, наносили на карты цели обнаруженные при сближении пехотных позиций с неприятельскими окопами. Производились опытные разрушения гранатами проволочных заграждений. Сколачивались при корпусах артиллерийские группы под командой инспекторов артиллерий. Некоторые артиллерийские части передавались пехотным участкам для согласованных действий. Устанавливалась двухпроводная телефонная связь вдоль стен ходов сообщения,— это было для всех в диковинку.

Наблюдательные пункты командиров подгрупп связывались с наблюдательным пунктом инспектора артиллерии и между собою. Наблюдательные пункты батарей выносились на передовую линию основных позиций, а частью и в окопы сторожевого охранения. Каждому пехотному батальону придавался артиллерист со средствами связи. Это давало возможность корректировать огонь и осуществить поддержку наступающей пехоте и тоже казалось счастливой новинкой.