Брусилов

Что же касается низших чинов, — продолжает Брусилов, — то, думаю, не ошибусь, если скажу, что более всего радовались они выходу из опостылевших казарм, где все нужно делать по команде; при походной же жизни у каждого большой простор. Никто не задавался вопросом, зачем нужна война, за что будем драться и т. д., считая, что дело царево — решать, а наше — лишь исполнять. Насколько я знаю, такие настроения и мнения господствовали во всех полках Кавказской армии».

Оценка эта и справедлива, ибо подобная ограниченность понимания была свойственна не только Кавказской армии, и самокритична: поручик Алексей Брусилов тоже не слишком-то глубоко понимал тогда смысл происходивших событий, да и не очень и вникал в них: дело драгун рубить врагов, а что там, как там — не нашего ума дело… до бога высоко, до царя далеко. Пики к бою, шашки наголо, вперед марш-марш, «ура!» — вот и вся тут наука.

Здесь следует разобраться. В наше время кажется немыслимым, чтобы солдаты или тем паче офицеры не представляли бы себе смысл и задачи той службы, которую они несут. Меж тем в старой России было именно так. Никто из высшего армейского руководства или его представителей не попытался даже объяснить поручику Брусилову и его товарищам, а тем более солдатам — «низшим чинам» по пренебрежительному наименованию тех лет, почему началась война с Османской империей, какие цели стоят перед русской армией, перед родиной в целом. Даже офицерскому корпусу не прививалась необходимость хоть какого-то политического осмысления происходящего.

Воспитание воинов строилось на самом простецком принципе: верность престолу и отечеству, а все прочее — от лукавого. Причем не случайно «престол» тут был поставлен впереди «отечества»: вся нехитрая «политическая работа», которая хоть как-то проводилась в старой русской армии, именно так и строилась. Младший современник Брусилова и его полный тезка, тоже офицер, граф Алексей Алексеевич Игнатьев в своей известной книге «Пятьдесят лет в строю», касаясь данной темы, писал, что в офицерах стремились воспитать прежде всего верность царствующей династии, а не долг перед родиной.

Так возникала и закреплялась среди офицерского корпуса ограниченность и даже неразвитость в понимании самых важных общественных вопросов. И это не могло не ослаблять армию России как военный организм. Всем памятен купринский «Поединок», где описывается некультурный, бездуховный офицерский быт в начале нашего века. Безусловно, что молодой писатель, увлеченный тогда либерально-прогрессивными настроениями, несколько пересолил по части мрачных красок, в чем и сам позже признавался, однако узость понимания жизни была общим свойством старого нашего офицерства. Свойственно это было в полной мере и поручику Брусилову. То нельзя поставить ему в вину, но бедой его, безусловно, являлось, и не только его. И много лет спустя, в пору суровых революционных потрясений, беда эта стоила многим очень-очень дорого, а прозрение и понимание давались куда как нелегким опытом.

…Тверской драгунский полк прибыл на турецкую границу в конце сентября и расположился на зимние квартиры в районе города Александрополя (ныне Ленинакан Армянской ССР). К войне готовились энергично. Более всего Брусилов занимался лошадьми, в условиях суровой и капризной горной зимы содержать их было нелегко. Настроение его было бодрое, как и все молодые офицеры, он радовался, что рутина казарменной жизни кончилась, что нет более плацпарада, что близится настоящее живое дело — война.

Полк Брусилова вошел в состав 1-й кавалерийской дивизии (вместе с еще одним драгунским и тремя казачьими полками; обычно в русской кавалерийской дивизии имелось несколько полков различного тактического применения: так, казаки были более легкой и более маневренной кавалерией, нежели драгуны, зато последние более пригодны к действиям в сомкнутом строю — основном тогда виде конного боя). 1-я дивизия входила в состав главных сил Кавказской армии, командовал которыми генерал М. Т. Лорис-Меликов. Обходительный, ловкий, с хорошо подвешенным языком, что редко бывает среди военных, он впоследствии сделал головокружительную карьеру, став правой рукой стареющего Александра II. А в ту пору это был заурядный генерал, никакими дарованиями, кроме вышеуказанных, не отмеченный.

В апреле 1877 года война наконец началась. Как известно, военные действия велись на двух театрах — Балканском и Кавказском. Кавказский был второстепенным, он находился на периферии Османской империи, располагался в горных районах, с редкой сетью дорог и редким сравнительно населением. Иное дело — Балканский полуостров, точнее — та его часть, которая ныне составляет территорию Румынии, Болгарии и европейской Турции. Здесь находились кратчайшие пути к турецкой столице — Стамбулу, здесь пролегала густая сеть дорог, тут легче было сосредоточить и снабжать крупные войсковые подразделения. Вполне закономерно, что оба противника считали этот театр главнейшим и именно здесь сосредоточили основные боевые силы.