Брусиловский прорыв

Действительно, ведь главкоюз ген. А. А. Брусилов и вверенные ему войска готовились к производству прорыва более полутора месяцев. А ведь австрийская оборона и в смысле укреплений, и в смысле стойкости защищавших эти укрепления войск была хуже германской. Представляется, что генерал Алексеев подозревал, что штаб Западного фронта готовился к прорыву на Виленском направлении спустя рукава, что так или иначе грозило неудачей. А так можно было бы попытаться опрокинуть врага совместными усилиями огромного в численном и техническом (по русским меркам, конечно) отношении Западного фронта и уже испытавшего опьянение победой Юго-Западного фронта.

Русский гусарский полк втягивается в захваченную деревню

Таким образом, ген. А. Е. Эверт сразу же, как только на Юго-Западном фронте была одержана крупная победа, свел на нет оперативно-стратегическое планирование Ставки. И если М. В. Алексеев не сменил генерала Эверта тотчас же, то, значит, имел для этого основания: приязнь императора была выше военного искусства. С другой стороны – как мог М. В. Алексеев ставить успех всей кампании в зависимость от прихоти одного человека – А. Е. Эверта? Разве было не проще немедленно сместить главкозапа, чем проводить перегруппировку армий целого фронта под Барановичи?

Представляется, что именно этот момент, являвшийся ключевым для исхода борьбы на Восточном фронте, должен был стать для Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего тем «моментом истины», когда он был должен поставить на карту собственную отставку. Именно теперь генерал Алексеев должен был добиться от императора Николая II наступления на виленском стратегическом направлении армиями Западного фронта, немедленно сместив со своего поста генерала Эверта. Да и сам ген. А. Е. Эверт, заваливавший войска и штабы горами никому не нужных приказов и распоряжений, умел подать себя перед лицом Верховного Главнокомандующего: недаром же именно командарм-5 был назначен на пост главнокомандующего армиями Западного фронта в августе 1915 года.

Тем не менее на первый взгляд ген. А. Е. Эверт, не веривший в успех наступления и признававший только стратегическую оборону (это говорит о чрезвычайной ограниченности кругозора генерала Эверта как полководца, ведь наступление было необходимо как воздух шатавшейся под бременем Мировой войны русской монархии), все-таки согласился наступать. Однако, начиная с конца мая, как только обозначился громадный успех на Юго-Западном фронте, главкозап перешел к постоянному выпрашиванию все новых и новых отсрочек. Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеев, надеясь подстегнуть ген. А. Е. Эверта, указывал 2 июня: «Достижение успеха в пинском направлении имеет столь важное значение на дальнейшее развитие операции соседа от Ковеля, что надлежит выполнить все, могущее обеспечить силу удара»[131].

Нельзя не отметить особенной изобретательности ген. А. Е. Эверта. Как говорилось выше, первоначально подготовка главного удара производилась на виленском направлении, чтобы действовать совместно с армиями Северного фронта, которым командовал еще более пассивно настроенный, нежели сам генерал Эверт, ген. А. Н. Куропаткин. Как отмечалось в документе «Описание тыла противника перед армиями Западного фронта», «виленское направление угрожает тылу всего германского фронта в северо-западном крае. Развитие успеха в этом направлении заставит противника очистить нашу территорию до линии Немана и приблизит нас к государственной границе Германии… [Виленское направление] является кратчайшим из всех направлений Западного фронта». Успех же Юго-Западного фронта вынуждал Западный фронт переносить свои усилия южнее Полесья, в общем направлении на крепость Брест-Литовск. Соответственно, ген. А. Е. Эверт тут же пожаловался в Ставку о неподготовленности наступления для содействия своему южному соседу, Юго-Западному фронту. А для новой подготовки, естественно, требовалось дополнительное время. Ставка не сумела настоять на уже подготавливаемом ударе на Вильно, и в конечном итоге все дело рухнуло.

Казалось бы, что как раз сейчас, пока не исчерпан победный порыв и пока еще хватает боеприпасов, надо не терять темпов наступления и беречь время. Тем не менее изданная в этот день, 2 июня, директива Ставки разрешала главкозапу отложить намеченное на 3-е число наступление на виленском направлении. Значения временного фактора в Ставке то ли не осознавали, то ли генерал Алексеев, бессильный бороться с близкими императору военачальниками, в какой-то степени пустил дело на самотек.