Брусничное солнце

— Варвара, разве полагается гостям игнорировать обещанные танцы? С минуты на минуту музыканты начнут играть котильон. Тебе подобает быть рядом с гостеприимным хозяином усадьбы.

— Просто хозяином усадьбы? Или женихом? — Так любезно и натянуто, что становится очевидно — Варя раздосадована. Учтивая улыбка, сцепленные у живота руки, костяшки побледнели от силы, с которой переплелись пальцы. Стоящий подле Артемий Агафонович и не подозревал, что через пару мгновений кажущаяся спокойной, почти умиротворенной девушка может перемениться, показать настоящие клыки.

Настасья Ивановна знала о характере своей дочери куда больше, пальцы на руке сжались с такой силой, что Варвара рвано выдохнула, переступила с ноги на ногу. В нежном, казалось бы, легком голосе она услышала угрожающее змеиное шипение.

— Жених хотел донести добрую весть сам, я не могла отказать в столь романтичной просьбе. Ну же, не разочаровывай его долгим отсутствием, порадуемся позже.

Порадуемся. Удрученно опустились уголки губ, Варвара отпрянула, стоило материнской руке разжаться. Продала. И радовалась она не сделке, о которой грезила долгие годы, нет, мать пировала на останках её несбыточных надежд и чаяний. Она предпочла отдать свою дочь, не спросив у нее мнения, не дав выбора. Стало горько и обидно, а хуже делалось оттого, что она послушно развернулась и направилась к бальной зале.

Что ещё ей оставалось, когда десяток ушей ловил каждое слово, а любопытные взгляды цеплялись за напряженных барынь семейства Глинка? Совсем скоро услужливые языкастые тетушки разнесут по всему залу весть: Варвара Николаевна Глинка удачно влюбила в себя самого Самуила Артемьевича.

А какие надежды были на молодого майора у нежной половины дворянства, какие чаяния. И достаться холодной ведьме-барыне. Невосполнимая утрата.

Самуил был на виду и на слуху, пред ним робела большая часть, а меньшая бесстыдно заводила откровенные призывные разговоры. Его имя гремело на всю столицу: выдающийся молодой военный, первый дуэлянт. Он всегда стрелял в цель, бил без промаха и словом, и делом. Совсем скоро с майором конного полка научились считаться, его не просто уважали, нет — его боялись. Только отчаянный глупец посмел бы бросить в лицо младшего Брусилова оскорбление или насмешку. Потому что это были бы последние слова пред кровавой расправой.

Когда Варвара подошла к бальной зале — заканчивался кадриль. Этот обещанный танец она сорвала. Неудавшийся юный ухажер вымученно улыбнулся с края зала и вновь уткнулся в карты, прикладываясь к стакану с коньяком. Видно, занял нежданно освободившееся время со стариками, предпочитая карты новым поискам дамы.

Взгляд зацепился за шагающего по комнате Самуила. Неспешного, расслабленного и вальяжного. Его поступь ещё не напоминала железную выправку военного. Но стоило ему почуять на себе взгляд и повернуть голову — шаг переменился. Стал резче, стремительнее. Сердце трусливо екнуло, захотелось спастись постыдным бегством. Да разве ж она позволила бы себе так глупо лишиться остатков гордости? Зазвучали первые аккорды, Варя достойно шагнула навстречу.

Котильон всегда был танцем-игрой, танцем-флиртом. Для Варвары же он обратился в отчаянное сражение. Вот он главный противник. В холодной улыбке изгибает суровую линию тонких губ. В темных грозовых глазах клубится веселье. Наслаждается её безысходностью, впитывает. Ждет смирения или горьких слез и мольбы?

Тонкие пальцы сжались светлой замшевой перчаткой. Они сделали первый шаг, стали в круг пар.

Легкие семенящие шажки навстречу стоящей напротив девушке, едва касающиеся друг друга изящные руки в разноцветных перчатках, улыбки. Наигранное бегство от собственных партнеров, заинтересованные взгляды, брошенные из-под полуопущенных ресниц.

А Варвара чувствовала себя жертвой по-настоящему. Свободно выдыхала, стоило увеличить меж ними расстояние и сгорала от беспомощной злобы, когда в танце партнеры нагоняли партнерш. Его широкие руки на собственной талии жгли сильнее каленого железа. Барыня их возненавидела.

Возненавидела наклон светловолосой головы к её виску, едва различимые вдохи, когда тело его напрягалось от дразнящей близости. Последний отзвук мелодии стал для неё благословением. Дамы присели в ответных поклонах перед кавалерами.

— Я провожу на ужин. — Уверенно протягивает ей руку, Варвара делает поспешный шаг назад, едва не сбивая шагающую мимо увлеченно болтающую пару.

— Благодарю, но я вынуждена отказаться. От жары и танцев у меня разболелась голова, я предпочту забрать экипаж и вернуться домой. Буду благодарна, если вы передадите эту весть моей матушке и гостеприимно одолжить ей свой. Вас не затруднит найти с ней общий язык, в этом нет сомнений. — Молниеносный словесный выпад, последние слова переходят в разочарованный шепот-выдох. Едва слышно. Он слышит.

Делает шаг вперед в опустевшей зале. Музыканты отошли от инструментов, гости отправились за широкие столы на веранду. Эхо их голосов улетало к высокому потолку, разбивалось о десятки зеркал на стенах.