Брусничное солнце

— Полно тебе, не реви, иду я уже. — Ей пришлось потрудиться, чтобы выдернуть платье из цепких рук служанки. Вой мигом стих. Проворно вскочив на ноги, та громогласно хлюпнула красным носом и вытерла дорожки слез рукавом рубахи.

— Благодарствую, Варвара Николаевна.

Она так и тянулась всхлипывающим хвостом до самого кабинета. Шаркающие шаги вызывали раздражение, но как нельзя кстати отрезвляли. Коридор сменился узкой лестницей на второй этаж. А Варвара не видела ступенек. Перед глазами — солнечный силуэт горячо любимого, возмужавшего за полгода Грия.

[1] Старославянское название августа

Глава 2

Дверь кабинета оказалась неплотно прикрытой, через широкую, в два пальца щель, доносился знакомый басовитый голос. Варвара замедлила шаг.

Генерал-аншеф Российской империи. Артемий Агафонович Брусилов. Сила, величие и гордость. О высоком положении и статусе в нем говорило всё: идеальная военная выправка, ровная осанка, уверенность в четких резких движениях и умение говорить прямо, не прикрывая смысл тонким кружевом лести. Даже человеку, незнающему о его роли в военных полках Российской империи, Артемий не мог показаться добронравным или мягким мужчиной. Рядом с ним робели высшие чины, замолкали светские львицы, привыкшие снисходительно изгибать губы в улыбках и поддевать собеседников. Напряжение становилось почти осязаемым.

Первый раз Варвара и её матушка встретились с благородным семейством Брусиловых на охоте у мелкого дворянина Грасова, распоряжающегося некоторыми селами на юге губернии. Сын генерала обратил на Варю внимание благодаря дозволению её матушки участвовать в охоте. Ещё бы, уму непостижимо: женщина не просто по-мужски уверенно держится в седле, она недурно справляется с ружьем. И всё это с легкой подачи аристократичной матери. Езда подобным образом у высшего сословия считалась бесстыдным неблагопристойным кокетством. А ежели начать разговор про охоту… К безмерной радости Вари, выросшая в сельской местности Настасья Ивановна считала эту забаву невинной, а глядящие в рот стремительно богатеющей барыне подруги старательно закрывали на это глаза. Более того, разве не выглядит пышущая здоровьем женщина на лоснящемся жеребце невероятно? После озвучивания этих мыслей за чаепитием в высокой беседке поместья женщина с интересом слушала, как всё большее количество юных аристократок в соседних поместьях проявляют интерес к конным прогулкам. Теперь Варвару осудить никто бы и не взялся.

А Варя не спешила разочаровать мать правдой: забиралась в седло она не для жарких взглядов в её сторону и коленопреклонённых женихов у порога. Свобода. Беспечный стремительный полет вперед, когда ветер выбивает из головы все мысли, оставляя ощущение безграничного счастья. Когда травы стремительно сменяют друг друга под мощными копытами послушного жеребца, когда в его прыжке она с заливистым хохотом жмется к лоснящейся, покрытой конским потом шее, щуря глаза.

В день охоты она так же наслаждалась свободой. И, глупо позабыв о роли женщины в высшем обществе, увела у младшего Брусилова добычу. Каков скандал, лучший охотник губернии не успел поднять ружье, когда девчонка сделала свой выстрел. И попала. Дикая коза была не первым её трофеем, но неожиданно приятным. Самуил отвесил ей шутовской поклон и вернул ружье за плечо, его привычка щуриться проявилась и тогда — он почти насмешливо наблюдал за тем, как Варвара ловко спешивалась с лошади.

Вечером порядком подуставшие гости отужинали этой козой и десятком запечённых в меду кроликов. Из-за окна доносилась брань воюющих за потроха охотничьих борзых, за столом велась веселая перепалка молодых охотников. Юноши не упустили момент подшутить над Брусиловым — сегодня главное блюдо было не его заслугой. Он снисходительно слушал, откинувшись на спинку широкого стула, обитого затертым зеленым бархатом, и улыбался. Надеясь скрасить неловкий момент, Варя предложила забрать ему голову животного для настенного чучела. Всем давно было известно, что тот увлекается собиранием охотничьих трофеев в Московском домовладении. «Пусть останется доброй памятью о вашей встрече с первым охотником женского пола». Тогда он не отказался.

Как следует распрощаться они не сумели, Артемия Агафоновича отозвали срочным письмом в Петербург, сын поехал вместе с ним.

После, матушка долгие дни воспевала оды их семейству. Несказанная радость, сам Самуил Артемьевич показал своё расположение к Варваре, проявил интерес и уделил время, прогулявшись по саду. Долгие воодушевленные речи Настасьи не трогали Варвару, как и сам Самуил. Оно и к лучшему, что в Костромскую губернию Брусиловы не возвращались два года. Тяжелая служба и широкие владения занимали всё время знаменитого рода, некогда было им видеться с провинциальной мелкой знатью. Особняк их порос ядовитыми вьюнками, отчаянно любящий пиво домовладелец, работал спустя рукава. Вскоре Настасья Ивановна разочаровалась в своих ожиданиях и забыла о встрече, оказавшейся совершенно не судьбоносной.