Брутальный и упрямый

– Ну да, ну да, конечно. Всё понимаю. Бережёшься, добрый молодец? Сам себя опасаешься? Ладно, дело не моё…. Давайте ваши паспорта, сама анкеты заполню. Здесь надо расписаться. И здесь…. Держите ключики. Тебе, Брутушка, направо, второй этаж. А тебе, девонька, налево. И этаж, извини, третий. Всё, как и просили. Сервис наивысшего уровня. Фирма веников не вяжет…

– Лиз, – негромко окликнул Тим. – Принимай горячий душ. Отогревайся. Переодевайся. Через сорок пять минут здесь встречаемся. Пойдём обедать. Ноутбук прихвати с собой.

– Как скажешь, Брут.

– Обедать-то, небось, в «Подкову» пойдёте? – заинтересовалась Петровна.

– В неё самую. А что?

– Ничего, Брутушка, ничего. Просто…. Ты же у нас в последний раз был девять месяцев назад?

– Восемь с половиной.

– Вот, и я о том же толкую. Ты в тот раз разогнал всяких наглых гопников. По-жёсткому. Как и надо. Приструнил. Объяснил – как и что. Они, понятное дело, прониклись и затихарились. Только ненадолго. Месяцев на пять-шесть. А сейчас опять оборзели, меры не зная. Никому, засранцы хамоватые, прохода не дают. Уроды грёбаные. Ты бы это…

– Сделаем, тёть Оль, – заверил Тим. – В наилучшем и компактном виде. Не вопрос.

– Спасибо, Брутушка. Заранее спасибо…. Чтобы мы делали без тебя? А к девочке-то присмотрись. Правильная такая девочка. Славная. Из таких симпатичных крох они и получаются – верные жёны брутальных и отвязанных мачо…. Впрочем, дело, конечно, не моё. Ты уже и сам – большой мальчик.

– Разберусь, Петровна…. А что нынче в Баренцбурге происходит с оленями? Говорят, что целыми табунами разгуливают по улицам?

– Не знаю, парниша. Не замечала. Всё, вроде, как и всегда…

Кабачок «Подкова» располагался недалеко от гостиницы, в отдельно стоящем двухэтажном сборно-щитовом доме.

Внутренний интерьер кафешки полностью соответствовал её названию, то есть, все стены и простенки заведения были густо завешаны разномастными – большими и маленькими – подковами.

– Очень красиво, оригинально и эстетично, – одобрила Илзе. – Сколько же здесь подков? Наверняка, больше двух-трёх сотен…

– По-иностранному девочка лопочет, – отметил чей-то масляный и, определённо, пьяненький голос. – Говорят, что эти заграничные барышни – те ещё штучки. Мол, сексом занимаются как-то по-другому. С живым интересом и азартом нешуточным. Не так, короче говоря, как наши коровы отсталые и толстомясые…. За наш столик, милочка, присаживайся. Не пожалеешь, родненькая…

Тим резко обернулся. За угловым просторным столом расположились четверо мужичков с характерными «шахтёрскими тенями» в области глаз. Столешница была плотно заставлена тарелками, блюдечками, стаканами и пивными банками, уважительно обступившими литровую – на две трети пустую – водочную бутылку, украшенную портретом Владимира Владимировича Путина.

– Как я понимаю, доблестные горняки, выбравшись из угольного забоя, слегка расслабляются, отдыхая от трудов праведных? – методично гоняя по скулам каменные желваки, мрачно поинтересовался Тим.

– Ага, расслабляемся потихоньку. То бишь, освобождаемся от груза психологической усталости, – душевно заверил рыжеусый верзила. – И про доблесть горняцкую ты, земеля, насквозь прав. Сразу видно, что наш человек, типа – с правильными понятиями и устоями…. Так как, девицей-то поделишься с братвой усталой? Стройная такая девочка, шустрая и вертлявая. Этакие крали, они в постели на многое способны. Ох, на многое…. С ближними, Брут, делиться надо. Чтобы всё было по-божески, так сказать, по справедливости демократической…. Гы-гы-гы!

Дождавшись, когда дружный и сальный гогот стихнет, Тим вразвалочку подошёл к одной из стен кабачка и стал поочерёдно снимать с неё подковы. Снимал, одним-двумя движениями разгибал-разрывал на две половинки и отбрасывал их в разные стороны. Снимал, разрывал и отбрасывал – причём, так отбрасывал, чтобы половина (как минимум), кусков железа летела в сторону загулявших шахтёров.

– Ой, блин! Прекращай! Больно же! Ой! – раздались дружные и болезненные вскрики-вопли.

Наконец, оставив подковы в покое, Тим правой ладонью ловко подхватил тяжёлый кабацкий табурет и, высоко подняв его над головой, вежливо предложил – скучающе-серым голосом:

– Даю ровно две минуты. Оставили на столе деньги. Встали и вышли вон. Поймаю – убью. Время пошло…

– Уходим, Ржавый! Быстрее! – испуганно всхрапнул-выдохнул один из мужичков. – Уходим! У него же глаза – совершенно-белые. Такой убьёт, и не поморщится…

Уже через полторы минуты громко и знаково хлопнула входная дверь.

– А ты, оказывается, не только брутальный, но ещё и бешеный, – задумчиво подытожила Илзе. – То бишь, без внутреннего ограничителя-якоря.

– Есть такое дело, не спорю, – аккуратно ставя табуретку на место, согласился Тим. – Предлагаю занять самый дальний столик, возле окна. Что касается меню. В него можно не заглядывать. В этом заведении только пельмени приличные. Ну, и блины, конечно. А всё остальное – туфта гадкая и неаппетитная, изготовленная из различных консервов белорусского производства. Проверено…. Напитки? «Балтику», пожалуй, закажем. «Девятку», понятное дело…