Брызги шампанского

Вот так же разговаривали в машине Курьянов с Ваней.

– Что за тип? – спросил Ваня таким тоном, будто все остальное было уже сказано, согласовано, обсуждено.

– Хмырь, – коротко ответил Курьянов.

– Нехороший, значит, человек? – усмехнулся Ваня.

– Хорошие ведут себя пристойно.

– Покажешь?

– Покажу.

– Он что-то чует?

– Ни фига он не чует! – Курьянов ответил таким тоном, будто ему даже говорить о Гущине было неприятно.

– Почему?

– Дурак потому что.

– Дурак – это хорошо, – кивнул Ваня. – У него охрана?

– Говорю же – хмырь! Какая у хмырей может быть охрана? На фиг им, хмырям, охрана? Жлоб он, понял? Жлоб.

– Жлоб – это плохо, – произнес Ваня, словно именно этого объяснения и дожидался. – Когда?

– Недели хватит?

– Вполне. Сколько?

– Десять.

Ваня молча смотрел в окно, вертел головой, оглядывался и вел себя как обычный простодушный пассажир, которому показывают город, а он этим городом восхищается, все ему интересно, все его волнует и радует.

– Ты слышал, что я сказал? – не выдержал молчания Курьянов.

– Ага, – ответил Ваня, продолжая что-то высматривать через боковое стекло. – И в самом деле, – наконец произнес он с некоторой озадаченностью. – Сплошь мятые штаны. А я по простоте душевной думал, что если складки наглажу, так вроде порядочным стану, к девушкам могу подкатываться.

– Мы договорились? – спросил Курьянов, как бы не слыша Ваню.

– Нет.

– Слушаю.

– Видите ли, Анатолий Анатольевич, – с некоторой церемонностью произнес Ваня, одним только обращением показав, что хотя человек он и невысокого пошиба, может быть, даже сидел какое-то количество лет, но все понимает и сделать из него дурачка никому не удастся. – Так вот, Анатолий Анатольевич...

– Мы же договорились, – недовольно поморщился Курьянов. – Какое, к черту, имя-отчество, если мы знакомы тыщу лет!

– Ты сказал – слушаю? Слушай.

– Хорошо, говори.

– Так вот, Анатолий Анатольевич, – неуклонно вел свое Ваня. – Человек вы большой, значительный, влиятельный. У вас под началом сотни людей. Тоже значительных и влиятельных. Я правильно понимаю положение?

– Продолжай, Ваня, я слушаю.

– И вот я что подумал, Анатолий Анатольевич... Со всякой шелупонью вы связываться не станете. Хмырь, который вам поперек горла стал... Он кто – водила, подметала, подносила?

Курьянов промолчал.

– Я думаю, что он тоже большой человек. Но мне это по барабану. Вернее, меня это касается, но только по части цифирек, ноликов... А уж с крестиками я разберусь сам.

– Сколько? – спросил Курьянов.

– Двадцать пять. Видел, какая девушка пошла? – живо обернулся Ваня к Курьянову. – Обалдеть и не встать!

– Двадцать.

– Заметано. Теперь вот еще что...

– Возьми в «бардачке».

Ваня с удивлением посмотрел на Курьянова, будто тот неожиданно показал ему забавный фокус. Открыв дверцу «бардачка», он увидел там пачку долларов в банковской упаковке.

– Там десять, – сказал Курьянов.

– Толя! – восхищенно воскликнул Ваня. – А как ты догадался о заветных моих желаниях?

– Когда я увидел складку на твоих штанах, мне сразу все стало ясно.

– Ты очень проницательный человек, Толя. Я искренне восхищаюсь тобой. Мне таким никогда не стать. Я даже пытаться не буду.

– Остальные после, – ответил Курьянов на Ванино многословие.

– Прямо на следующий день?!

– Скажем так... Через несколько дней. После этого... После того как... Ты меня понимаешь... Наступят хлопотные дни, будет много суеты, всякой бестолковщины... Как это всегда бывает... Поэтому я не уверен, что у меня будет свободная минута повидаться с тобой. Да и не надо нам с тобой тут же к встрече стремиться.

– Заметано, – кивнул Ваня.

Курьянов, не торопясь, проехал по вечернему городу и свернул к управлению портом. На площади, забитой машинами, он нашел небольшой просвет, втиснулся между машинами и как бы перестал существовать вместе с Ваней, вместе со своим «жигуленком». Даже человек, наверняка знающий, что он здесь, на площади, никогда бы не заметил его.

– Мне выходить? – спросил Ваня.

– Сиди.

– Кого-то ждем?

– Клиента.

– Он поедет с нами?

– Тебе это нужно?

– Ни в коем случае. Я ничего не хочу о нем знать. Мне так лучше. Проще.

– Прекрасно тебя понимаю.

– Мне достаточно того, что ты сказал – он поганый жлоб. Мешает жить хорошим людям. Пакостит, портит воздух, и все, кто находится рядом, испытывают настоящие муки. Когда он уйдет, все вздохнут облегченно, выпьют чего-нибудь хорошего и начнут новую жизнь – светлую, радостную, счастливую.

– Ты все понимаешь правильно, – кивнул Курьянов, не сводя взгляда с проходной. – А вот и он, – сказал Курьянов каким-то будничным голосом, словно говорил о вещах скучных и необязательных.