Бубновый валет

Как сказалось угасание Аральского моря на экологической ситуации Каракалпакии, Турецкий узнавал каждый вечер, когда мылся после проведенного в основном на воздухе дня. Лицо, руки и особенно шея неизменно оказывались черным-черны, чернее южной ночи. Сейчас до ночи было далеко, но помыться следовало, причем целиком. Желательно было принять не душ, а ванну: свидание к тому обязывало. Прости, Ирина Генриховна! Ты ведь все равно знаешь, что в глубине души муж верен тебе, и только тебе. Ты законная супруга, ты подруга дней суровых, ты, кроме всего прочего, мать обожаемого ребенка. А здесь… это совсем другое — служебная необходимость, разведка боем, назови как угодно, любой мужчина отличит одно от другого. Мало ли было в послужном списке «важняка» Турецкого таких вот податливых Мариник!

Образ Мариники владел воображением Турецкого: поворачивались перед глазами ее сильные полные бедра, видимая сквозь платье заповедная ложбинка внизу спины, ее черная коса. Турецкий сам не мог разобраться, что владело им: вдохновение бабника, подцепившего очередную легкую жертву, или редкая в наши дни среди умудренных жизнью следователей любовная лихорадка. А ведь Бруно Шерман тоже поначалу думал о Марианне как о мимолетном приключении на пике большой войны. По крайней мере, так показал сон, а в последнее время Турецкий склонен доверять снам. Мужчинам так же важны чувства, как и женщинам.

Прежде чем направиться в ванную, Турецкий разделся догола и несколько минут разглядывал себя в большое настенное зеркало. Самолюбование присуще мужчинам не меньше, чем женщинам, только они обращают внимание на разные части тела. И разными любуются. Ту важную часть тела, которую мужчины при доверительном разговоре в тесной компании обычно отделяют от себя, иносказательно величая «он», Турецкий у себя любил: его «он» был крупный, солидный, слегка узловатый от выступающих вен, в «его» основательности чувствовалось что-то рабочее. «Он» практически никогда не подводил Сашу, на него можно было надеяться. А вот за животом надо следить, Александр Борисович: если ослабить тренировки, хорош будет герой-любовник с пузом-арбузом! Но и за такое проблемное место, как живот, Турецкий мог перед свиданием не беспокоиться. Беспокойство этих бурных трех недель положительно сказалось на его фигуре: пропал жирок с боков, живот подтянулся, на нем рельефнее проступили мускулы. Ну, не Аполлон, но какой-нибудь там… как их на музейном языке называют… гоплит с копьем, это уж как минимум. И, удовлетворенный результатами экспресс-осмотра, Турецкий проследовал в ванную.

Состояние гостиничного номера, где Турецкому выпало отбыть неделю, отражало печальное состояние экономики Каракалпакии. Категория «люкс» сказывалась разве что в том, что кондиционер исправно нагнетал свежий воздух: без кондиционирования, как доказывал опыт пребывания вне люкса, среди лета здесь можно было в считаные минуты свариться. Протертые, должно быть, еще советскими отдыхающими покрывала, откуда торчали раздерганные нити; подушки, набитые, судя по запаху, дохлыми курами; телевизор, показывающий только лиловые разводы, — все это было мелочами, не стоящими внимания. Но то, что кран в ванной комнате, поначалу заворожив кристально-чистой струйкой воды и коварно позволив Турецкому намылиться с головы до пят, с наслаждением принялся плеваться болотной творожистой зеленоватой дрянью — этого господам каракалпакцам простить было никак нельзя! Кое-как соскоблив с себя болотную илистую грязь пополам с мыльной пеной и испачкав при этом два полотенца, Турецкий в одном халате и тапочках вырвался в коридор, горя желанием найти дежурную по этажу. Нет, не затем, чтоб растерзать, он все-таки был гуманным следователем. Чистой воды! Скорее! Хотя бы графин!

Женщина в конце коридора была не дежурной по этажу. Она оказалась Мариникой. Дивной Мариникой, благоухающей своим природным мускусным ароматом. На ее фоне герой-любовник, с прилизанными мокрыми волосами, с болотно-мыльными разводами, стекающими на тапочки, проигрывал по всем параметрам. За последнее время ни одни политические переговоры не заставляли Российскую Федерацию так краснеть перед Республикой Узбекистан.

— Саша! — вкрадчиво сказала Мариника. — Кончилась вода? У нас здесь это часто. У меня в саду бассейн, но приходится его чистить: такая морока, вы не можете себе вообразить! Но пойдемте же в ваш номер. Вы простудитесь. Я вам помогу…

Она действительно была необыкновенной женщиной!

И ночь у них была необыкновенной: не в затхлом гостиничном номере, а под гигантскими шевелящимися южными звездами, каждая звезда величиной с инжир! Вода смыла стеснительность и огорчения. Где-то в доме спали Мариникины дочери, но они никому и ничему не мешали, как не мешали развлекаться царедворцы и члены семьи калифу Гаруну аль-Рашиду. Шелестели ветви деревьев. Их оставалось все меньше: меньше воды, меньше зелени, меньше любви. Пустыня наступала, и хотелось противопоставить сухому дыханию пустыни влажный жар любви.