Бубновый валет

Непризнанным гением Кирилл быть не захотел: по складу характера он был честолюбив и прагматичен. Ко времени выбора профессии он уже сумел трезво оценить себя и пошел учиться на искусствоведа: смысл странного понятия «творчество» оставался для него скрытым, зато рассуждения о творчестве представляли неплохое поле для деятельности. Он даже начинал писать диссертацию о деятелях русского авангарда… Но рассуждать о полотнах великих художников, зная, что ему никогда не суждено войти в их пантеон, оказалось невыносимо. Кирилл Шестаков ушел с предпоследнего курса университета и занялся бизнесом. Вот это было его дело! В бизнесе требовались быстрота реакции, напор, аналитический ум — все то, что у него уже присутствовало. Притворяться тоже приходилось, но по-другому. Дела пошли в рост, и он убедился, как это приятно: позволять себе то, чего не мог позволить раньше. До виллы на Канарах ему все еще было далеко, но сделать евроремонт и после прилично обставить пятикомнатную квартиру в центре Москвы он вполне мог.

Но даже на роскошной постели, с обладательницей фотомодельной фигуры под боком, его посещали тревожные сны: он, Кирилл Шестаков, в официальном костюме, на открытии своей выставки, держит ножницы, чтобы перерезать алую ленту. А кругом шепчутся приглашенные, все ожидают, когда же наконец кончится официальная часть и они насладятся зрелищем его новых гениальных полотен… Просыпался Кирилл в дурном настроении и в ближайшие выходные выбирался к старым друзьям, чтобы поговорить об искусстве. Одни друзья бедствовали, другие занимались инсталляциями и перформансами, приносившими иногда неплохие деньги, третьи, подобно ему, из искусства перекинулись в бизнес, но не утеряли прежних увлечений…

Кто из них познакомил Кирилла с Абрамом Файном? Полутемный зал, вечеринка для избранных. Гостям предлагали шоколадные башмаки со шнурками из тянучки, вроде тех, что поедал Чарли Чаплин в «Золотой лихорадке»; по залу носили отрезанную пластмассовую голову — дамы и даже некоторые мужчины взвизгивали… Этот человек ни разу не проявил эмоций, хотя бы из вежливости, для того, чтобы поддержать компанию. Флегматичный, носатый, все время молчавший, он совсем не заинтересовал Кирилла, но зоркий шестаковский глаз приметил на его волосатой руке особенные часы: простые с виду, но стоившие целое состояние. Файн заметил, что вычислен, но это его не смутило: напротив, он одобрительно кивнул головой. Файн и Шестаков друг друга поняли. Они выяснили, что похожи: бизнесмены, помешанные на живописи. Только, в отличие от Кирилла, искусство и бизнес для Файна составляли единое целое. Искусство, бизнес и… криминал. Это выяснилось после предложения, которое сделал ему Файн через две недели после знакомства, очевидно наведя о нем справки. Криминала Шестаков, вдоволь поварившийся в котле российской эпохи первоначального накопления капиталов, не испугался. Но даже деньги, которые сулил ему Файн, не склонили бы его влезть в аферу с картинами так, как это сделала перспектива мести. Кирилл Шестаков отомстит миру, который превозносит оригинальное творчество, и творческим людям, которые еще до рождения забрали себе то, что должно было по праву принадлежать ему.

В заместители по вопросам живописи Кирилл избрал Матвея Пикаева, который подыскивал молодых перспективных художников. Полотна некоторых, на придирчивый искусствоведческий взгляд, обнаруживали ростки гениальности. Но чтобы гениальность взошла и принесла плоды, требовалось время. А есть, одеваться, оплачивать жилье и содержать семьи молодым дарованиям нужно было сейчас. Они готовы были продать свой талант, но желающих купить его не находилось. И тогда являлись представители предприятия Файна…

Кирилл Шестаков полюбил вербовать художников.

— Я вижу, вы не лишены способностей, — подступал он к очередному дарованию, точно бес-искуситель. — Покажите что-нибудь еще. О, вот отличное полотно! Какое смелое обращение с композицией, как горит охра! Послушайте, у меня для вас найдется кое-какая работенка. Нелегкая, заранее признаюсь. Но и вознаграждение предлагаю соответствующее.

— Какая работа?

— До чего вы прыткий! Мне нравятся усердные сотрудники. Уверен, мы сработаемся. Но сначала о вознаграждении…

Кирилл избегал лобовой атаки, способной отпугнуть намеченный объект. Он проводил художника по всем кругам сомнений, страданий, радужных обещаний. Чтобы добраться до обещанного благополучия, от объекта требовалось всего-навсего пожертвовать некоторой долей свободного времени, за которое ему все равно никто другой такой суммы не предложит, и набить руку, копируя картины мастеров прошлого.

— Вы получаете деньги и развиваете профессиональные навыки: двойная польза! А после создавайте свои шедевры, сколько хотите.

Контингент узников Раменок-2 вскоре оказался укомплектован. Ни один не сорвался с крючка.