Бубновый валет

Павел Сальский родился в семье работников крупного геологического НИИ во Владивостоке и застал еще то блаженное время, когда родители ходили на работу к девяти утра, приходили в восемь вечера и дома обсуждали рабочие перипетии. Они были небогаты, но счастливы. Потом все изменилось: институт закрыли, сын подрастал, и супругам Сальским пришлось добывать деньги тем же, чем и другим: торговлей. Деньги причем получались порядочные: поменяли, с доплатой, квартиру, накупили тряпок, подумывали о недорогой иномарке… Но тоска о прошлом грызла их. Да, они повысили уровень благосостояния, но утратили прежний статус и в результате перестали уважать сами себя. Если бы институт не развалился, то они сейчас, не перестав быть учеными, жили бы обеспеченно; те, кто развалил институт, были ворами, виновными в том, что Сальские вынуждены зарабатывать на жизнь торговлей, которая раньше считалась чуть почетнее воровства. В их повседневных разговорах эта идея конкретизировалась до мелочей. Что-то в ней было правдиво, что-то не совсем, но она пропитала собой весь быт семьи Сальских, и особенно охотно ее впитывал Паша. Причем выводы из нее делал противоположные родительским. «Смотри, сынок, — внушали ему, — как нечестные люди добиваются денег и положения в обществе. Видишь, как это нехорошо, некрасиво, неприлично? Вырастешь, всегда поступай честно!» «Зачем же я буду поступать честно, — внутренне возражал сын, — если это не сулит ни денег, ни положения в обществе?» Постепенно у него сформировалось убеждение, что в современной жизни процветают только преступники, а особенно убийцы, которых теперь красиво называли киллерами. Эти представления поддерживались фильмами по телевизору, которые он смотрел в огромном количестве. Сверстники, насмотревшиеся тех же фильмов, сбивались в подростковые группировки, стреляли сигареты и мелкие деньги, красуясь друг перед другом, пробовали алкоголь. Паша таких презирал. Настоящий киллер не должен зависеть от водки и привлекать внимание милиции. Настоящий киллер должен быть физически развитым и уметь убивать разными способами, которые не позволят его вычислить. К пятнадцати годам убежденность Паши Сальского в будущем предназначении привела его в секцию таэквондо. А к двадцати одному году — в морской спецназ. Пока все было легально. Но Павел Сальский готовился к старту…

Жора Рубежов на втором году учений привык уже к тому, что напарник так и не раскроется перед ним, но внезапно их отношения изменились. Произошел знаменательный случай, когда они находились на морских учениях на корабле со старомодным названием «Стремительный». Перед этим Паша пытался подружиться с Михаилом Анциферовым, тем самым долговязым худощавым парнем, у которого в первый день занятий пошла носом кровь, что не заставило его прекратить отжимания. Вскоре выяснилось, что кровотечение было случайностью, а вот анциферовское фирменное упорство — нет. Этот спокойный, сдержанный, со всеми приветливый человек вызывал уважение «морских котиков» и одобрение начальства. Рядом с личным жетоном на цепочке вокруг шеи он носил крестик, и никто не делал ему замечания. Ему удалось усовершенствовать свои не очень хорошие от природы физические данные, и теперь во взводе он считался одним из самых выносливых бойцов, наряду с Сальским. Должно быть, это и послужило причиной попытки Паши сблизиться с Анциферовым, которая закончилась безрезультатно. Неизвестно, что сказал Сальский Анциферову, однако тот вежливо, но бесповоротно его отшил. Тогда Сальский внезапно стал очень добр к Рубежову. Хвалил его. Спрашивал, может ли он быть верным другом.

— Об чем речь, Паша! А чего тебе надо-то?

О том, что надо, Сальский заговорил не сразу. После ужина, во время, которое предоставлялось бойцам спецназа в личное пользование, отвел Жору в закуток на корабле возле машинного отделения, где вероятность обнаружения их была очень мала. Там речь Сальского стала цветистой и убедительной.

Первым делом он сказал о силе мужской военной дружбы. Идти в бой, ожидая получить пулю в спину, — хуже некуда. К сожалению, есть у них во взводе те, в ком Паша не уверен. А именно — Миха Анциферов…

— Анциферов! Ты что, Паша! Вот уж кто не продаст…

— Я тоже на это надеялся. Ты дослушай. И уж хотя бы ты не будь предателем: ты же мой напарник. Мы как братья с тобой. А у братьев не должно быть никаких тайн друг от друга. Вот и я тебе, Жора, тайну открыть решил. Смотри, не продай! Не то будешь иуда хуже Анциферова.

Жора с готовностью выпучил глаза и захлопал еле заметными ресницами, проявляя величайшую готовность сохранить вверенную ему тайну.