Бубновый валет

— Оказывается, у нас есть общие интересы. Между жертвой и палачом всегда находятся точки соприкосновения. А я в молодости, представьте, увлекался Ницше. Вычитывал из его тревожащих строк гимн свободе человеческого духа. Те, кто сейчас на одной стороне с вами, герр майор, вычитали противоположное… Идиоты! Они не поняли: тот, кто провозглашает себя сверхчеловеком, утрачивает человечность, становится ничтожнее, чем презираемые им обычные люди. Правы только коммунисты: истинный человек — тот, кто заботится о благе других.

Надменный и отрешенный, он не казался способным заботиться о чужом благе, и я сказал ему об этом.

— Верно, — согласился он, — я отравлен буржуазным воспитанием. В СССР создается новая поросль человечества. Я хотел влиться в нее, но, к сожалению, не успел.

— Вам не кажется, что вы чересчур откровенны?

— Вы пришли, чтобы уничтожить меня. Почему бы перед смертью не пооткровенничать?

Еще задавая вопрос, я принял решение. Я сделал знак девке, которая в течение нашего диалога вертелась на стуле, как угорь на сковороде, и она подскочила, набросила розовую кофту и убежала, стуча пятками по деревянной лестнице. Уверен, она не подслушивала.

— Герр Шерман, умереть всегда успеем. Одному Богу известно, когда придет смерть к каждому из нас. Я готов спасти вас от гетто и расстрела и поселить в более надежном месте, чем этот бордель. Но взамен вы должны написать картину… портрет моей жены.

Сам не знаю, отчего мне в голову пришла Марианна: такой сентиментальный, мещанский предлог. Она ведь непременно заартачится: как, позволить себя писать беглому еврею? Нет, Марианна прежде всего женщина, ей лестно увидеть запечатленной на холсте собственную красоту. Правда, у художника взгляд безжалостный, что доказывал набросок проститутки, однако Марианне он не страшен. В ее внешности невозможно найти изъян.

Художник кивнул. Величественно, словно не я ему оказывал благодеяние, а он мне. Этот человек обладает даром притягивать людей и выводить их из себя.

6 января.Марианна весела и приветлива, поет, как птичка. Утром, не доверяя служанке из местных, сама приготовила мне завтрак. Я в замешательстве. Возможно, ей передали, что я наведывался в публичный дом, и она сделала из этого те выводы, на которые я рассчитывал? О портрете пока молчу.