Будь Другом, Свет Мой, или Нега Лакшери-Паскудства (БДСМ, или НЛП)

Анна смотрела на Яну и не могла понять, что же случилось с ее коллегой, пограничницей. Откуда здесь, на Границе, чужие мысли? Откуда здесь чужой человек с этими чужими мыслями? И почему на этой странной, непонятной женщине ошейник сабки — знак великого доверия ее Хозяина? Да и есть ли у нее Хозяин? Анне стало больно и страшно, не за себя — за Яну.

— Что ты натворила? — грустно спросила Анна, и Яна тут же ответила, хотя вопрос поняла по-своему.

— Ничего особенного, — Яна подняла пустой бокал, подзывая официанта. — Крючконос хотел посмотреть, как работает «товар» в полевых условиях. Ему нужно было побывать в мире продавца, чтобы не покупать кота в мешке. И я предоставила ему такую возможность.

— Как?

— Дала «добро», — легкомысленно ответила Яна. — То есть Граница в моем лице дала «добро». Ты же знаешь, что такое право есть у каждого пограничника? А мы с тобой пограничницы, Анна, и значит, имеем все права. Я — таможня, я дала «добро», я открыла зеленый коридор, — последнюю фразу Яна пропела.

— Право есть, — согласилась Анна. — Но даже в мыслях моих не бывает этим правом воспользоваться.

— Почему? — Яна сделала наивные глазки, чем только разозлила Анну.

— Да потому что Мастеру — Мастерово, а сабке — сабково, — Анна не сдержалась, повысила голос, из-за чего официант, наполнявший бокалы, расплескал вино по столу. — Граница оказала нам доверие, наделила всемогуществом, но разве можем мы играть такой силой, не обладая мудростью наших Хозяев, их прозорливостью, их пониманием взаимосвязи причин и следствий?

— Еще как можем! — не замешкалась с ответом Яна. — Какой может быть нанесен вред могуществу Границы, если два наших бога-посредника поболтают немного с глазу на глаз?

— То есть ты позволила двум мирам совершать сделку без ведома Границы, за спиной Хозяев, и даже не понимаешь, что в этом плохого? — у Анны действительно не было слов.

— Речь шла об обмене философских систем, — Яна для пущей убедительности даже потрясла перед лицом Анны рукой с поднятой вверх ладошкой. — Не помню, что на что меняли, но какая разница? И где, скажи на милость, тут может таиться опасность?

— В моем мире говорят, — вмешалась Анастасия, — что наличие прав не всегда означает умение рулить.

Яна озадаченно посмотрела на Анастасию, помолчала и наконец небрежно махнула рукой.

— Мне было наказано развлекать вас, пока в амфитеатре не огласят решение. Оглашение состоится прямо сейчас, так что проследуем в Тронный зал. И да, одна малая деталь, — Яна встала, вытянулась во всей своей обнаженной красе и, сняв ошейник, изящным жестом бросила его на стол, словно рассчиталась с официантом, а в его лице — и со своим Хозяином, и со всей Границей.

Анна перестала дышать, Яна, заметив это, улыбнулась.

— Мой бывший Хозяин отпускает меня, — гордо сказала Яна.

— Он знал о твоих… шалостях? — спросила Анна.

— Не хотела его беспокоить по пустякам, — хмыкнула Яна. — Но он же Мастер. Конечно, все знал.

— Знал и позволял?

— Говорю же: не делала ничего страшного, противозаконного. Это ты раздуваешь тут из блохи кашалота. Зато теперь я богиня ванильного мира. Склоните головы, смертные! А, ты ж тут одна такая, смертная, — Яна ткнула пальцем в плечо Анастасии и рассмеялась. — Идемте, дамы. И не завидуйте так громко.

Но Анна не завидовала. Сердце девушки сжалось от ужаса. Она никогда еще не видела этого ритуала, но понимала, что вот оно — изгнание. Сабка переставала быть сабкой, теряла Хозяина, уходила в ваниль. Яна вышагивала счастливой богиней, но для Анны она была самой несчастной из всех женщин во всех Вселенных. Иметь все и утратить в один миг — что может быть ужаснее такой невосполнимой потери?

3. Переговорщики

Не было арены, не было трибун, не было трона Распорядителя, не было Мастеров майя — не было амфитеатра. То ли суд, то ли представление были окончены. А были вместо всего этого: овальный стол красного дерева, стулья, а за столом — девять незнакомых людей в солидных костюмах, Мень да Крючконос. Шло заседание. Перед каждым заседающим на столе лежали блокноты в кожаных переплетах и золотые ручки бренда, хорошо известного в том мире, из которого вернулась Анна. Перед Менем и Крючконосом, кроме блокнотов, расположились большие папки малахитового цвета с золотым теснением.

Люди за столом тут же напомнили Анне об «истинных лакшери» — тот же лоск, те же дорогие аксессуары — часы, запонки, галстуки, зажимы, те же надменные взгляды, те же аристократические позы хозяев мира. Дипломаты на саммите или бизнесмены в переговорной. Один из «бизнесменов» еле заметно подмигнул Анне, и она поняла, что все это лишь продолжение спектакля, его заключительная часть, а за столом — Хозяева. Может, подмигнувший — это ее Шели? Нет, она бы непременно почувствовала.