Будь готов!

— Никто не приставляет заплаты к ветхой одежде, отодрав от новой одежды; а иначе и новую раздерет, и к старой не подойдет заплата от новой. И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие, а иначе молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи пропадут; но молодое вино должно вливать в мехи новые, тогда сбережется и то и другое. И никто, пив старое вино, не захочет тотчас молодого, ибо говорит: старое лучше. Разве не видишь ты, брат Алексий, что новое время пришло, и новые пророки несут Слово божие, и несть числа им. А что до законов, то разве не «Сын Человеческий есть господин и субботы?»

— Но брат Георгий, даже я нарушаю законы. Ведь в той же Нагорной проповеди говорил Иисус, что грех даже глядеть на женщину с вожделением. А я…

Продолжать у меня не получается, потому что тут же перед внутренним взором встает Мария. Такая живая, такая нежная, такая моя…

— И в том не зрю я греха на тебе, брат. Вспомни: «…привели к Нему женщину, взятую в прелюбодеянии, и поставив ее посреди, сказали Ему: Учитель! эта женщина взята в прелюбодеянии, а Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь? Говорили же это, искушая Его, чтобы найти что-нибудь к обвинению Его. Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на земле, не обращая на них внимания. Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень. И опять, наклонившись низко, писал на земле.

Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних. И остался один Иисус и женщина, стоящая посреди. Иисус, восклонившись и не видя никого, кроме женщины, сказал ей: женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи. Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши». Разве не то же и с тобой, брат? Кто обвинит тебя, кто осудит?

— Но я… я не могу пойти и не грешить, брат… Ведь я люблю ее, а постриг…

— Скажи мне, брат Алексий, а хорошо ли ты знаешь Писание? — неожиданно вопрошает брат Георгий, впиваясь в меня взглядом. — Достаточно ли ты читал и изучал его, дабы говорить, учить и рассуждать о нем?

Я знаю Писание, и я много раз читал и перечитывал Книгу, каждый раз находя все новые и новые красоты, чудеса и откровения… Но когда он так спрашивает… Не знаю, что и отвечать…

— Я много раз читал Писание, брат Георгий, но как я, недостойный и смиренный инок, могу судить о том, достаточно ли я его знаю? Должно быть, нет, раз ты вопрошаешь меня об этом…

— А раз так, — брат Георгий поправляет ремень, удобнее располагает кобуру, — раз так, то вот тебе Писание, перечитай и покажи мне место, где Господь наш воспретил славящим и восхваляющим Его жить с женой. Поищи.

Я быстро перебираю в уме все, что сказано в Писании, и понимаю, что ни в одной из книг Ветхого завета, и ни в одном Евангелие такого не говорится. О чем и сообщаю брату Георгию. Тот усмехается:

— Так в чем же дело, брат Алексий? Или ты законы, выдуманные человеками, ставишь выше Закона Божеского?

— Нет, но я… — решение неожиданно приходит само собой.

Встаю, поправляю новую рясу, любезно предоставленную мне колхозниками, поправляю кожаный ремень, который подарила мне Мария:

— Брат Георгий. Прошу тебя оказать мне милость и услугу.

Тот лукаво улыбается, от хитро прищуренных глаз разбегаются лучики-морщинки:

— Чего же ты просишь у меня, брат мой?

— Смиренно припадаю к стопам твоим и помощи твоей взыскую. Обвенчайте нас — меня и девицу Марию…

Георгий улыбается еще шире:

— А я все думал: попросишь или нет? Конечно, брат, я с большим удовольствием окажу тебе эту услугу. Венчание на завтра назначим — хорошо ли?

Так. Теперь только остается уговорить Марию. Если судить по ее характеру, то это будет нелегко сделать. Но тут я вспоминаю ее глаза, ее взгляд, которым она смотрит на меня… Не-е-ет, уговаривать ее будет не сложнее, чем пушинку легчайшую поднять…

— Благодарю, брат Георгий, хорошо.

— Вот и ладно. Развеял ли я сомнения твои, брат, снял ли с души груз?

— Отчасти… От большей части.

Он опять улыбается:

— Тебя теперь хощу вопросить, брат Алексий. Как мыслишь ты дальнейшее? Пойдешь ли с пионерами в Артек, коего взыскуют они яко реки, млеком и медом текущей, али останешься с нами, дабы приять учение коммунистическое и передать его после в Пионерии и иных местах?

Остаться здесь? Я бы с радостью и восторгом душевным остался бы здесь, чтобы узнать получше и понять все учение коммунистическое, но покинуть пионеров? Не будет ли сие предательством, яко отречение Петрово или донос Иудин? И Мария?..