Читаем Будь моим Брейшо полностью

Будь моим Брейшо

Виктория

Прошли часы с тех пор, как Брейшо озарили мой скучный день своим планом, о котором я не была осведомлена. Часы с тех пор, как мы все встали из-за стола. Они сели в свой внедорожник, а я пошла в противоположную сторону.

Мои ноги болят от бездумной ходьбы. Я измотана оттого, что мне нечем заняться, кроме как считать минуты.

Слава дьяволу, солнце, наконец, закатилось, и луна заняла свое место. А это значит, что теперь мне безопасно вернуться домой.

По крайней мере, я так думала. Но по мере приближения запах дыма от вечернего костра охватывает мое горло, и мои шаги замедляются.

Вдали, справа от особняка, мерцание пламени освещает фруктовые сады.

Они снаружи.

Может, там только они?

Моя надежда рушится, едва я достигаю края грунтовой дороги.

Уши наполняет самый прекрасный смех. Смех, которого мне не хватало больше, чем я могу объяснить, больше, чем кто-либо сможет понять.

Сперва я напрягаюсь, но потом закрываю глаза и делаю глубокий вдох, позволяю ей заполнить мои легкие и успокоить так, как может только она.

Зоуи смеется сильнее, громкое «и раз и раз» следует после.

Из меня вылетает смешок, но я все еще не открываю глаза. Я прислоняюсь к дереву и слушаю.

Она понятия не имеет, что значит «и раз», но это ее не останавливает. Она повторяет услышанное, как делают все малыши. По крайней мере, она ассоциирует это с броском в корзину.

В этот момент по двору разносится смех Кэптена, и мои легкие пропускают вдох. В горле формируется комок и застревает там.

— Думаю, Ройс был прав.

Я распахиваю глаза, встречаясь с глазами Мэддока.

Он стоит около своего внедорожника, задрав голову и скрестив руки на груди.

— Ты, должно быть, тупая.

Я сглатываю, но мой голос все равно звучит хрипло.

— Или следую приказам.

Очередной взрыв смеха достигает нас, и мои брови сдвигаются от этого звука. Узел в животе затягивается, заставляя мои плечи податься вперед, когда боль проникает под ребра.

Мэддок сужает взгляд, облизывает губы, делая шаг ко мне.

Он изучает меня долгое мгновение, и я осмелюсь сказать, что удивление заставляет его взгляд заостриться, а челюсть напрячься.

— Ты любишь эту маленькую девочку.

Если он ожидал от меня ответа, то должен был задать вопрос.

Он знает, что мне известно, как люди, обладающие властью, получают удовольствие, отбирая то, что тебе дорого. Отдать часть себя — все равно, что повесить ошейник с электрошокером на собственную шею и отдать другому контроль.

Мэддок встает рядом со мной, его взгляд устремлен в сторону, где, как я знаю, находятся остальные, но не могу заставить себя посмотреть.

— Эта игра в субботу, — начинает он. — Да, это чертовски неподходящее место для нее. Но, что важнее, это означало бы раскрыть ее городу, когда он еще не готов делиться ею. — Мэддок поворачивает голову в мою сторону, его хмурый взгляд встречается с моим. — Ты должна была догадаться сама.

— Я всего лишь имела в виду, что ей бы понравилось смотреть, как он играет…

— Это ничего не меняет. — Он разворачивается, чтобы посмотреть мне в лицо. — Не говори, не подумав, ничего не делай, если не понимаешь. Ты уже должна разбираться в этом дерьме. Не заставляй нас уничтожать тебя.

— Разве вы не этого хотите?

— Опять строишь из себя дурочку. — Он впивается в меня взглядом с раздражением, написанным на лице. — Думаешь, когда он уходил от тебя сегодня, его не разрывало на части изнутри, зная, что ты там одна, после всего случившегося? Без защиты, без кого-либо, кто прикрыл бы твою спину? — Он качает головой. — Ты знаешь, что мы упрямые, твердолобые и недоверчивые. Ничего не дается нам легко. И возможно это несправедливо, но это значит, что женщинам в нашей жизни нужно стараться вдвойне усерднее, чтобы прорваться, быть, черт возьми, вдвое сильнее. Другой дороги нет.

— Я не пытаюсь найти обходной путь.

— Тогда вонзи свои когти глубже, — рычит он. — И не вздрагивай, когда хлынет кровь.

Сражайся изо всех сил.

Вот что он говорит.

Вот, чего он хочет от меня.

Сузив глаза, он делает небольшую паузу, прежде чем продолжить говорить.

— Я могу быть всем для Рэйвен, дать ей все, что она, блядь, пожелает, но этого не будет достаточно. Я хочу для нее большего. Она решила уже давно, еще до того, как узнала, что вы одной крови, и до того, как узнала, что ты что-то скрываешь от нас, что это была ты. У нее никогда не было друга. Мы были ее первыми друзьями. Так будь им для нее. Будь для моего брата тем, что ему нужно, и чего он хочет. Будь здесь для всей моей семьи. Или убирайся. К чертовой матери. Отсюда.

Мэддок делает несколько шагов назад, и мой взгляд скользит через его плечо на остальных, играющих в ночной прохладе. Напряжение сжимает его челюсть, когда он смотрит на меня.

— Он должен увидеть, что ты значишь для нее… мы все должны.

Я вопросительно вскидываю брови, когда он снова перемещается в поле моего зрения, а затем быстро разворачивается. Он кричит через длинную подъездную дорожку, привлекая внимание каждого из них.

Три улыбки гаснут в одно мгновение, но четвертая… она становится шире и шире с каждой секундой, и мое сердце замирает.

Привет, малышка.

— Я сделал это не для тебя и не собираюсь делать это снова, — шепчет Мэддок, прикрыв рот рукой.

Он уходит к остальным членам своей семьи, каждый из которых застыл с широко раскрытыми глазами. Но их шок быстро становится гневом, когда Зоуи бросает мячик, которым они играли, и ножки несут ее прямо ко мне.

Она срывается на бег с ослепительной улыбкой на лице, светлыми кудряшками, подпрыгивающими во все стороны, и не сбавляет темпа.

Кэптен требовал, чтобы я оттолкнула ее, но я не стану, я не могу.

Я быстро выхожу из тени на траву и раскидываю руки в стороны, чтобы она могла запрыгнуть в них.

— Рора! Рора! Рора! — смеется она и восторженно трется носиком о мой. — Ты видела, что я сделала?

Слезы заполняют мои глаза, и я киваю, с силой прижимая язык к зубам, чтобы сдержать их.

— Я не видела ЗоЗо, но ты отлично справилась! — шепчу я.

— Папочка сказал «так держать, Зоуи!» — говорит она звенящим голоском.

Я слегка посмеиваюсь. Она все еще не может правильно произнести свое имя.

— Уверена, он был счастлив, — умудряюсь прохрипеть я.

— Ага-ага! — Она улыбается, дергаясь, чтобы я опустила ее.

В ту же секунду, как ее ноги касаются травы, она хватает мой палец, и я стараюсь не нервничать.

— Да-вай, Рора! — Она пытается тащить меня за собой.

У меня нет выбора, и я перевожу глаза на Кэптена.

Если бы это было возможно, из его ноздрей шел бы пар — он в ярости.

Все мои силы уходят на то, чтобы схватить ее за маленькую ручку и удержать.

Она поднимает на меня свои сине-зеленые глаза, в которых плещется недоумение.

Я сглатываю, опускаясь перед ней на колени, стараюсь дышать, не смотря на боль в груди.

— Я не очень хорошо себя чувствую, ЗоЗо. — Вру, вру, вру единственному человеку, с которым всегда была честна. — Мне нужно уйти и тогда мне станет получше.

— О, нет! — Она вырывает свою ручку и обхватывает ладонями мое лицо. — У тебя ранки?

— Да, — тихонько соглашаюсь я, кладя свои ладони поверх ее. — Так и есть.

— Папочка вылечит их?

Горло сжимается, и я не могу сглотнуть. Не могу посмотреть в глаза, которые ждут, когда я подниму свои.

Зачем Мэддок это сделал?

Бросаю на него взгляд, но он наблюдает за Кэптеном, пока Рэйвен сосредоточена на Зоуи. А Ройс сверлит взглядом меня.

Я отпускаю Зоуи, но она не хочет отпускать меня. Когда я поднимаюсь на ноги, она слегка хмурится.

— Папочка, вылечи их, — говорит она немного тверже.

— Нет, ЗоЗо. Я должна идти.

— Нет. — Она качает головой, снова хватает меня за руку и тянет. — Нет, нет. Папочка сделает это. Да-вай!

Черт.

— Я не могу. — Я осторожно высвобождаюсь, и она замирает на месте, убирая с лица выбившиеся волосы. — Роре нужно…

— Иди сюда, Зоуи, — мягко зовет ее Кэптен, прерывая меня. — У меня твой мячик.

— Не хочу мяч! — кричит она, и в ее голосе мелькает намек на то, что она готова заплакать.

Кулаки Кэптена сжимаются по бокам, но я все равно не могу поднять взгляд.

Его гнев уже окутал мои ребра, и толкает, и тянет, и скручивает.

Ройс тоже предпринимает попытку.

— Что-то мне захотелось фруктовых хлопьев. — Он подходит ближе, протягивая ей руку. — Пойдем возьмем немного, Зо…

Она отпрыгивает от него, бежит за мной, обхватывая руками мои ноги.

— Нет, нет, нет!

Я замираю, опустив на нее глаза, и когда ее маленькие губы начинают дрожать, мое сердце сотрясается вместе с ними.

Четыре пары глаз впиваются в мою кожу. Все ждут, что я сделаю.

Что, черт возьми, мне делать?

Взбесить их или расстроить ее?

Как вообще можно спрашивать такое?

Я двигаюсь, готовая подхватить ее, но Кэптен успевает остановить меня, вцепившись в мою руку, и наклоняется, чтобы подхватить Зоуи.

Он не сводит с нее глаз, но его крепкая хватка выдает больше, чем ему хотелось бы — его рука дрожит, сжимает крепче, чтобы в ту же секунду отпустить.

— Давай вернемся в дом, Зо.

Ко всеобщему ужасу и, рискну сказать, удивлению Зоуи начинает плакать, толкаясь ногами и пытаясь перепрыгнуть с его рук в мои, пока не свисает наполовину.

Вытянув руки, она разжимает и сжимает ладони, беззвучно умоляя меня взять ее, пока слезы застилают ее милые маленькие глазки.

Задняя сторона моей шеи покрывается потом, и я слегка поднимаю руки.

Через несколько секунд меня окружают остальные трое, и хотя над нами ярко светит луна, все, что я вижу, — это густое серое облако.

Мне приходится бросить все силы, чтобы отступить назад, подальше от нее, и это все равно что разорвать себя пополам.

Они не понимают, да и как бы смогли?

Мои губы остаются сомкнутыми.

Я поднимаю глаза, встречаясь с парой неспокойных синих глаз, привычный светло-зеленый оттенок в них полностью исчез.

В них мелькает так много всего. В первую очередь ярость, но не она заставляет меня задуматься.

Противоречие, чистое и простое.

Отказать своей девочке — значит разбить собственное сердце, но позволить кому-то, кому он не может доверять, приблизиться к ней — это противоречит всему, чем он является — заботливым, яростным защитником, которым он горд быть. Эти качества только усилились с возвращением Зоуи домой.

Я не могу позволить ему бороться с самим собой, это неправильно.

В этой истории я злодей.

Я опускаю глаза в траву и спешу обойти их, но не направляюсь к дому, не тогда, когда Зоуи может увидеть и прийти искать.

Я быстро иду по подъездной дороге, пока не достигаю фруктовых садов, где я срываюсь на бег по грунтовой дороге, но не добираюсь до конца.

Руки с силой обхватывают мои локти, и меня отрывают от земли, разворачивают и врезают между длинными толстыми ветвями деревьев.

Из меня вырывается шипение, глаза устремляются вперед и встречаются с глазами Рэйвен.

Они широко распахнуты.

— Ты сдурела?! — кричу я, пытаясь выпрямиться.

Рэйвен не позволяет мне и толкает назад. Ее предплечье взлетает вверх, вжимаясь в мое горло. Она дрожит, в ярости, серые глаза горят.

— Тебе не следует так бегать, — хриплю я, пытаясь сглотнуть, несмотря на ее хватку. — Что если бы я рефлекторно сбила тебя с ног?

— Закрой, мать твою, свой рот, — цедит она сквозь сжатые зубы, не обращая внимания на приближающиеся тяжелые шаги. Ее ноздри раздуваются, челюсть сжата.

Она давит сильнее.

— Ты вообще собираешься сказать ему все, что бы это, блядь, ни было, что он должен знать?

— Нет.

Она ударяет рукой по старому дереву возле моей головы и, наклонившись, приближается ко мне.

— Ты действительно думаешь, что можешь играть в такие игры в своем положении?

Мой взгляд бегает по ее лицу.

— Они должны заслужить это.

У нее вырывается ехидный смешок и хмурое выражение начинает испаряться, но она снова натягивает его.

— Ты, блин, серьезно?

— Какой бы Брейшо я была, если бы облегчила все?

— Ты не Брейшо.

— Пока что.

Ее глаза метаются по моим, между бровями залегла глубокая складка.

Поверь мне, Рэйвен.

Ее хватка немного ослабевает, и я смотрю в сторону. Ройс и Мэддок быстро приближаются. На лицах обоих злобные оскалы, но их гнев, скорее всего, адресован Рэйвен.

Внезапное покалывание пробегает по моей шее, когда она проводит своим предплечьем по натянутой коже, намеренно создавая ощущение жжения и привлекая мое внимание.

— Тебе лучше надеяться, что ты все исправишь, — шипит она. — Мне бы не хотелось показывать тебе, что случится, если ты этого не сделаешь. — Она сглатывает, отдергивает руку, и вместе с ней уходит каждый клочок эмоций. — Но и колебаться я не стану.

Она отходит назад как раз, когда прибегают остальные.

Мэддок смотрит на нее сверху вниз, но она просто кладет ладонь ему на грудь, а свободной рукой хватает его ладонь и тащит за собой в сторону грунтовой дороги.

Я кашляю, прочищая горло, и смотрю, как они уходят, но у меня перед глазами появляется Ройс.

Черты его лица становятся жестче, он смотрит прямо мне в глаза в течении долгого, тихого мгновения.

— Ты не просто знала о ее существовании, есть что-то большее, верно?

Я говорю ему то, что он уже знает, то, что все, кто связан с миром Брейшо, либо слышали, либо испытали на собственном опыте.

— Ничего не может быть так просто, как кажется.

Он усмехается, с ненавистью и отвращением, и разворачивается на пятках, но не начинает идти, а бросает холодный взгляд через плечо, чтобы снова встретиться с моим.

— Возвращайся в дом, сейчас же.

Он уходит.

Кэптен

Я сижу на краю кровати, уперев локти на колени, когда братья входят в мою комнату.

— Зоуи уснула? — Ройс откидывается плечами на стену.

Я киваю, хмуро глядя в пол.

— Отец дома?

— Ага, — отвечает Мэддок.

Отлично.

Я поднимаю голову, встречаясь глазами с Ройсом.

— Мне нужно кого-нибудь трахнуть сегодня ночью.

Он медленно растягивается в ухмылке, телефон уже в его руке.