Будь моим Брейшо

Кэптен

Стук в дверь заставляет мои мышцы напрячься, но в следующую секунду из-за моей спины доносится смех Рэйвен, и я немного расслабляюсь.

— Ух ты! — Она проскальзывает внутрь.

Оглянувшись через плечо, наблюдаю, как она обходит вокруг и садится на край моей кровати.

— Напряжен, Капитан? — дразнит она меня.

— Давай скажем так, — усмехаюсь я.

Она ухмыляется.

— Зоуи еще спит?

— Ага, — вздыхаю. — Не могу решить, должен ли я разбудить ее, чтобы попрощаться перед уходом, или позволить ей поспать. Я был с ней каждое утро. Как думаешь, она будет в растерянности или типа того, когда проснется, а здесь будут только отец и Мейбл?

— Я понятия не имею, как и ты, Кэп, — смеется она, но как-то нервно.

Я тянусь к ней, и она скользит рукой, чтобы схватить мою. Ее охватывает напряжение.

— Перестань, — успокаиваю ее. — Мы разберемся во всем этом родительском дерьме. Я и Зо, ты, Мэддок и малыш.

— И Ройс, и Роланд, и Мейбл, — перечисляет она каждого.

Я хихикаю.

— И они.

— Уверена, Ройс считает, что Зоуи и мини-баскетбольный-мяч, который я вынашиваю, принадлежат ему в равной степени.

— Уверен, так и есть.

Она улыбается, окидывая взглядом мою комнату.

— Думаю, это полезно для него. Он был немного отстраненным с тех пор, как мы вернулись из домика в лесу. Прилип к своему телефону и все такое.

Согласен.

Из нас троих, я бы сказал, что Ройс — наиболее закрытая раковина. Но Зоуи мгновенно пробралась сквозь его щиты. И с его нежным отношением к Рэйвен, ее с моим братом ребенок заслужил его любовь одним своим существованием.

Думаю, это из-за детской невинности. Он может доверять их маленьким душам и не чувствовать, что постоянно должен быть настороже, как со всеми остальными.

Рэйвен убирает руку, откидываясь назад на локти.

— Пусть спит. Она еще маленькая, не обидится, верно? Уверена Мейбл знает все о дневном сне и прочем. Постой, она уже слишком взрослая для дневного сна?

Я смеюсь.

— Нет, у меня есть расписание, к которому ее приучила Мария. И я стараюсь следовать ему. Но с тех пор, как она вернулась домой, то спит дольше, чем говорила Мария.

— Может, это потому что теперь она дома, а раньше не была.

Я киваю, и Рэйвен смотрит вдаль. Мрачное настроение, в котором она застала меня, теперь охватывает нас обоих.

Раньше — это когда Зоуи была отнята у меня и о ней заботилась Мария. Пока моя семья боролась за свое место с Грейвенами и их окружением.

Я, блядь, поверить не могу, что Виктория никак не дала мне знать, что у меня есть ребенок, не сказала, что встретила ее. Она скрывала это, пока не была вынуждена признаться. Даже, когда мы доверили ей стоять рядом с нами.

Это самая дерьмовая часть. У нее была возможность рассказать обо всем, но она предпочла этого не делать.

Рэйвен задает вопрос, который крутится в моей голове с тех пор, как мы решили заставить Викторию остаться здесь десять дней назад.

— Что мы делаем, Капитан?

Я вздыхаю, смотря по сторонам, когда входит Мэддок и садится рядом с ней.

Она укладывает голову на его плечо, глядя на меня.

— Понятия не имею, черт возьми, — признаюсь я. — Возможно, это была плохая идея.

— Не-а, — входит следом Ройс, прыгает на другую сторону кровати и тянется рукой, чтобы положить ее на маленький животик Рэйвен.

Мэддок отбрасывает его руку, а Рэйвен улыбается.

Я двигаю компьютерный стул под собой, пока не оказываюсь прямо перед ними.

— Поселив ее задницу сюда, мы можем следить за ней. Она должна быть здесь, — говорит Ройс.

— Мы должны следить за ней, и мы все это знаем, — Мэддок смотрит на меня, признавая то, что мы все пытались игнорировать. — Однажды мы уже подпустили ее.

Кивнув, я откидываюсь на спинку.

— И теперь мы знаем, что она соврала нам.

— О кое-чем важном, — добавляет Ройс.

— Жизненно важном.

— Подорвала наше доверие, — не отводя глаз, говорит Мэддок.

Я дергаю головой.

— Ее верность под вопросом.

— Она кровная сестра Рэйвен, — Мэддок смотрит на нее.

Рэйвен облизывает губы, глядя на нас троих по очереди.

— И семья значит больше, чем общая кровь.

— Основываясь на этом, она полная противоположность тому, что значит быть Брейшо, — подытоживает Мэддок.

— Да бля, — вздыхает Ройс, поднимаясь на ноги. Мы трое следуем за ним. — И все равно такое чувство, что ее место здесь, да?

— Так и есть, — говорит Рэйвен с безошибочной уверенностью. — Я чувствую это. Она упрямая, да, но она… — Она резко замолкает, нахмурившись, когда я поднимаю руку.

Спустя мгновение в коридоре происходит то, что я каким-то образом предугадал, — она выходит из своей комнаты.

Виктория проходит мимо, останавливаясь в моем дверном проеме, когда видит нас четверых. Она колеблется, а затем ее шаги уносят ее вниз по лестнице.

Я бросаю взгляд обратно на свою семью.

Мэддок усмехается, неосознанно подтягивая Рэйвен ближе к себе.

Никто не говорит, но единогласное решение принято.

Мы верим, что ее место здесь, но веры недостаточно. Есть правило, которому нужно следовать, и никто не получает поблажек. Она должна доказать, что заслуживает это место.

Она уйдет, если не справится.

— Помните, мы понятия не имеем, на что она способна, — Ройс смотрит на нас троих.

— Значит, мы должны следить за ней, постоянно, — добавляет Мэддок.

Рэйвен хихикает.

— Означает ли это, что мы рассматриваем ее, как новую девушку Брей?

Мы ухмыляемся.

Рэйвен качает головой, борясь с улыбкой.

— Это может обернуться для тебя большими проблемами.

— Так как мы обыграем это? — спрашивает Ройс. Вопрос обращен ко мне, раз уж она моя.

Блядь, не моя. А моя проблема — вот что я имел в виду, и мне решать, что с ней делать.

— На людях она наша, под защитой. Неприкосновенна. Наедине…

— Все еще наша, а, Кэп? — Он потирает руки, приподняв уголок губ.

Рэйвен начинает смеяться, бегая взглядом между нами двумя.

От этой мысли моя грудь вздымается, и я готов сказать ему, чтобы отвалил, но слова не идут, и мой хмурый взгляд разглаживается.

Мэддок прищуривается, но ничего не говорит, а ухмылка Ройса растет.

— Кстати, с придурком Майком разобрались, — говорит он мне.

— Так легко? — хмурюсь я.

Мэддок выглядит недовольным.

— Звучит так, будто ты удивлен.

— Она вела себя подозрительно, нервничала. Сказала, чтобы я прогнал его.

— Наверное, не хотела, чтобы он трепался о ней, обо всем дерьме, пока они встречались, или типа того.

Я качаю головой.

— Не знаю. Он мне не нравится.

Они оба смеются, и я сильнее нахмуриваюсь.

— Конечно, не нравится, бро. У него было то, чего ты хочешь, — усмехается Ройс. — На самом деле, по его словам, он думал, что она ждет его. Теперь он понял, что это не так и никогда не будет, что она больше не его. — Ройс подергивает бровями. — Немного разукрасил его, красивенько так, чтобы поставить точку.

Я усмехаюсь, качая головой, а Рэйвен хватает Ройса за локоть и смеется, вытаскивая его за дверь, но Мэддок задерживается.

— Ты можешь хотеть убить ее и оставить ее одновременно, знаешь? — Он сверлит меня взглядом. — Ты видел, как было со мной и Рэйвен вначале. Не делись тем, что должно быть твоим.

— Я не доверяю ей, — говорю я то, что он и так знает. — И если я не доверяю ей, то не могу оставить.

Он поднимает подбородок, слегка наклоняя его в сторону.

— Тогда отошли ее восвояси.

Теперь я тот, кто сверлит его взглядом.

Намек на улыбку появляется на губах Мэддока.

— Так я и думал, брат. Ты не доверяешь ей, но хочешь доверять. Ты думаешь, что она не заслуживает этого, но хочешь, чтобы заслуживала. И это нормально. — Он приближается на шаг. — Единственное, что можно сделать, — переждать.

— Изоляция в стиле Брейшо.

— Приятная и надежная.

— А если она облажается?

Мои глаза бегают между его. Он хлопает меня по спине и направляется к двери.

— Тогда мы выбросим ключ, приятель. — Он ловит мой пристальный взгляд. — А ее лодыжки останутся скованными.

Он выходит и спускается по лестнице, давая мне минутку стряхнуть с плеч напряжение. Затем я выхожу в коридор.

Тихонько вхожу в комнату Зоуи, целую ее в лоб и спускаюсь тоже вниз.

Глаза Виктории цепляются за меня, как только я оказываюсь в поле зрения.

Она прислонилась к стене возле двери. Ее длинные светлые волосы лежат на плече в привычном беспорядке, они не совсем вьющиеся, скорее, будто их раздул ветер. Карие глаза пусты, она смотрит на меня с тем, что, спорю, считает безразличием.

Это не так.

Небольшие морщинки обрамляют ее глаза, губы плотно сжаты, а большой палец то и дело скребет черный лак на безымянном пальце.

Она нервничает. Как и должна. Как и большинство лгунов.

Что бы за бред не происходил пятничной ночью, как бы ни реагировало на нее мое тело, я должен бороться с этим.

Я не могу позволить себе игнорировать риск, который она несет в себе. Не тогда, когда я должен думать о Зоуи.

Что я не сказал своим братьям, хоть они и так знают, это больше, чем желание доверять Виктории. У меня тошнотворное чувство, что так должно быть.

Я всегда хорошо разбирался в людях, видел то, чего другие не могли. Это часть моей роли в этой семье. Но мое представление о ней размыто, и я не знаю, что с этим делать.

Ройс ударяет меня в плечо, проходя мимо, и распахивает входную дверь.

— Обратно в старшую школу Брейшо, засранцы и засранки. Три месяца до выпуска, а хренотень становится все интереснее.

Виктория отталкивается от стены.

— Жаль, никто из вас не сможет выпуститься без летних занятий, — говорит она, прежде чем выпорхнуть на крыльцо.

— Вот черт, — говорит Ройс, громко и насмешливо. — Она все же способна изрекать какую-то правду. — Он следует за ней. — Эй, ВикВи, ты та еще сучка.

Мой папа и Мейбл входят, как раз когда остальные исчезают из виду.

— Готов, мальчик? — кивает Мейбл.

Мы втроем быстро пробегаемся по всему, что нужно Зоуи, хотя делали это уже десятки раз за последние недели. Затем я проскальзываю на водительское сидение своего внедорожника.

Мы останавливаемся около магазинчика с пончиками по пути в школу, возвращаясь к привычной рутине.

— Два пончика с шоколадной крошкой для меня и большой стакан горячего шоколада, — произносит Ройс, глядя в свой телефон.

— Кофе, побольше сливок, — говорит мне Рэйвен.

Я бросаю взгляд на Мэддока, смотрящего на меня.

Он сказал мне прошлой ночью, если она попросит кофе, поменять его на безкофеиновый. Она надерет ему задницу, если узнает об этом, и он с радостью это примет.

— Мне черный, — говорит Мэддок. — И возьми для нее кленовый батончик.

— Сегодня мне не хочется, — качает головой Рэйвен.

— Захочешь, как только почувствуешь запах еды Ройса.

— Нет, не захочу…

— Просто возьми чертов пончик, Кэп.

Борясь с улыбкой, поворачиваюсь к Виктории, но она не утруждается смотреть в мою сторону, держа голову откинутой на сидение. Она смотрит в окно, так что, хлопнув дверью, я отправляюсь внутрь за тем, что каждый заказал.

Меньше, чем через десять минут, мы въезжаем на школьную парковку. И моментально голова за головой дергаются в нашу сторону. Разговоры прекращаются, когда люди поворачиваются, стараясь контролировать свои взгляды, как и каждый раз, заметив знакомый внедорожник.

Прошло почти два месяца с тех пор, как мы были здесь, и много чего изменилось.

К счастью, наш парень, Мак, помогал поддерживать порядок, как мог, в наше отсутствие, но, тем не менее, люди все равно вытворяли свое дерьмо.

Идеальный пример — те придурки около закусочной, сосунки из подготовительной школы Грейвен, которые пытались пробраться, но не получили желаемого. Мы никогда не станем доверять тем, кто так быстро переобувается, и все, потому что глава их маленького мира больше никогда не сможет вернуться сюда. Преданность работает иначе.

Мак отлично справлялся, сдерживал, что мог, и делал это хорошо. Но, как ни посмотри, идеальный маленький мир, в котором, по мнению учеников старшей школы Брейшо, они живут, был потрясен и взбудоражен, и они не знают, что с этим делать.

Они не знают, как действовать без приказов, правил и ожиданий. Они были рождены в этом, в городе, которым управляет сила и уважение, так что когда это было нарушено, они запаниковали.

Это Брейшо, и им нужен лидер от нашей семьи, чтобы чувствовать себя в безопасности, на него они хотят равняться.

Я, мои братья, Рэйвен — обещанная им королева.

Слухи расползлись, как лесной пожар, когда мы позволили Колину Грейвену, наследнику империи Грейвен и врагу нашей семьи, прийти в нашу школу прошлой зимой. И они стали только хуже, когда он и Донли Грейвен исчезли вскоре после того, как их имение было сожжено и сравнено с землей.

Мак сообщил нам, что десятки ребят разбежались и перестали появляться в школе, так что мы должны были дать им что-то. Дать им знать, что мы не прячемся, а наращиваем силу.

Теперь они знают, что город наш без вопросов, и Грейвены больше не смогут даже попытаться изменить это.

Они знают, что в Рэйвен течет кровь и Брейшо, и Грейвенов, и что она имеет больше власти здесь, чем кто-либо до нее. И что она вышла замуж на нашего брата, выполняя контракт десятилетней давности, заключенный людьми, жившими задолго до нас. Не то чтобы она не сделала бы этого по собственному желанию позже, просто контракт немного ускорил сроки.

Но это все.

Им не известно о моей дочери.

Не известно о том, что Виктория — сестра Рэйвен.

Они не знают, что внезапное отстранение их директора наших рук дело. Коннор Перкинс — человек, который помог скрыть от меня существование Зоуи, спрятав ее мать. Они так же не знают, что он человек, наградивший мою мать мной, подаривший ей сына, когда ее муж не мог — мой биологический отец, которого я никогда не признаю.

Роланд — мой папа, точка.

Они многого не знают, но шок, который они испытают в первую очередь, будет наиболее очевиден, как только мы выйдем из машины.

Я бросаю взгляд на Рэйвен, хмуро глядящую в окно.

— Теперь я часть гребаной статистики, — бурчит она.

— И любой, кто укажет на это, получит удар по сиськам или отрезанные яйца, — сверкает взглядом Ройс, выпрямившись в кресле.

Мои глаза опускаются на ее топ, идеально облегающий фигуру, впервые выставляя на всеобщее обозрение небольшой округлившийся животик.

Она пожимает плечами, глядя на Ройса.

— Зачем, это же правда.

— Ага, как и факт, что Виктория — коварная маленькая змея. — Я смотрю в зеркало, вовремя замечая, как он посылает ей злобную ухмылку. — Но мы все же не позволим другим говорить ей это в лицо.

— Мне не нужно, чтобы вы присматривали за мной, — спокойно говорит ему Виктория, с раздражением глядя на хаос на парковке.

Она так привыкла прятаться в сторонке, но больше не получит этого.

— Если ты все еще не поняла, ВикВи, давай-ка я тебе объясню. Нам насрать, что тебе нужно, по крайне мере, пока что. — Он открывает свою дверь, как только я ставлю машину на стоянку, и выходит, быстро засовывая голову обратно внутрь. На его лице грозный оскал. — Или вместо «пока что» я должен сказать «больше нет», м? — Он захлопывает дверь.

Она усмехается, откидывает голову назад на сиденье, скользнув по мне взглядом.

— К черту все, — пыхтит Рэйвен. — Идемте.

Мэддок и я выходим, одновременно открывая двери девочкам до того, как они успевают сделать это сами.

Уставившись на меня, Виктория нащупывает рюкзак на полу возле своих ног, и вылезает наружу.

Я позволяю своим глазам пройтись по ее фигуре.

Она маленькая по сравнению со мной. Там, где у меня широкие плечи, у нее узкие, почти миниатюрные, как и все остальное тело. Но у нее есть изгибы, изящные изгибы, и просто невозможно не желать рассмотреть их внимательнее. Тем более, что она всегда старается спрятать их, открывая как можно меньше кожи.

Она никогда не выставляет себя напоказ.

Ей и не нужно. Она обладает природной привлекательностью, которую она осознает, и, если я правильно догадываюсь, ненавидит.

Ее загорелые ноги всегда обтянуты дешевыми джинсами, и она носит только те топы, которые может заправить за пояс. Большую часть времени она носит короткий пиджак, но становится теплее, так что фланелевая рубашка повязана вокруг ее бедер. И все еще, майка с длинным рукавом скрывает каждый сантиметр ее кожи.

Она оставила волосы распущенными, немного в беспорядке, но все еще пышные и блестящие, но к концу дня она скрутит их в узел на макушке. Когда она выходила куда-то гулять, у нее всегда была та черная дрянь на глазах, делавшая взгляд ее карих глаз еще глубже. Но в большинство дней, как сегодня, на ней совсем нет макияжа. Но высокие скулы, темные брови и ресницы выглядят так, словно он есть. Добавьте к этому естественно пухлые губы темно-розового оттенка, которыми она ежедневно искушает меня, и этого уже чересчур, блядь, много. Она просыпается, уже выглядя, как милая куколка.

Настоящая спящая красавица.

Я снова перевожу взгляд на нее, и она слегка приподнимает подбородок.

— Готов? — спрашивает она, и я не уверен, это маска храбрости или глупая уверенность, которую она не должна демонстрировать.

Я придвигаюсь на шаг ближе, поднимая костяшки пальцев к ее челюсти. На нас смотрят десятки людей, и я говорю себе, что это единственная причина, по которой я хочу почувствовать больше ее.

Она так же, как и я, понимает, что другие наблюдают, но вместо того, чтобы сопротивляться, она позволяет мне сильнее откинуть ее голову.

— Лучше спроси, — провожу костяшками пальцев по ее горлу, и ее голова медленно поднимается. — Готова ли ты?

Она прищуривается.

— Судя по тому, как ты ведешь себя сейчас, подозреваю, я — новый питомец, так что спрошу тебя снова, — шепчет она. — Ты готов к этому, Кэп? Потому что именно ты «должен» касаться меня сегодня, а позже дома убеждать себя, что не хотел этого.

У меня вырывается мрачный смех, и я приближаюсь к ней.

— О, я хочу, — хриплю я, правдивость собственных слов заставляет подскочить мой пульс. — Я чертовски уверен, что прояснил это.

Она отводит взгляд, чтобы тут же вернуть его.

— Так что, да. Я хочу прикасаться к тебе так, как ты не сможешь себе представить, даже если постараешься. Хочу трогать тебя там, куда даже солнце не заглядывало. — От моего признания ее лицо вытягивается. — Но у меня есть самоконтроль.

Отхожу на несколько шагов, позволяя ей отойти от двери, но перехватываю за предплечье, прежде чем отпустить.

– Не делай глупостей.

— Типа не соблазнять тебя? — мгновенно бросает она в ответ.

— Ты можешь попытаться.

— Стоит ли?

Во мне вспыхивает раздражение, и она осторожно высвобождается.

— Я не буду играть в игры, Кэптен. Я делала это много лет, потому что кое-кто сказал мне, что это то, что я должна делать. Но я больше не могу так.

— Что это, мать твою, значит? — резко нахмурившись, спрашиваю я.

Она смотрит на меня, пожимая плечами, а затем меняет тему.

— Я никуда не уйду, так что ты либо поймешь, кто я, либо нет.

— И кто ты, Виктория Вега… Грейвен?

Она сжимает губы, прежде чем тихо усмехнуться.

— Просто девушка, которая может совершать ошибки и живет с сожалениями, как и все остальные в мире. Но я не жалею о том, о чем, могу поспорить, тебе хотелось бы, — без обиняков заявляет она, делая небольшой шаг назад. — Но я человек, как бы тебе ни хотелось убедить себя, что я монстр.

— Я не считаю тебя монстром, — говорю ей. — Но я знаю, что ты лгунья. Я не могу доверять тебе, в этом вся проблема.

— И все же я сплю дальше по коридору, всего в метре от того, кто является самым драгоценным в твоем мире, и ты позволяешь это, — вызывающе говорит она, глядя на меня смело и дерзко, пока прижимается ко мне своим телом. — Странное место для того, кому нельзя доверять… тебе так не кажется?

Гнев закипает внутри меня, грудь стягивает узлом.

— Не испытывай мое терпение, Красавица.

Она отступает назад, отталкивая меня обеими руками.

— И не мечтай, Чудовище.

Легкий смешок Рэйвен заставляет меня оглянуться через плечо, сузив глаза.

Она коротко улыбается, пожимая плечами, когда Виктория уходит от меня, и мои глаза решают последовать за ней.

Эти выходные были сплошным провалом.

Подозрения на счет Джейсона были пустой тратой времени, но это не самое худшее.

Я пытался обуздать свое влечение, но был вынужден столкнуться с тем, что пытался отрицать — я хочу только ее.

Я мог бы, мать его, хотя бы скрывать это получше, не посвящать ее в то, что творится у меня внутри. Затем объявился тот сопляк, и мои собственнические наклонности вылезли наружу без разрешения.

Если он думает, что может придти сюда и претендовать на то, что, по-видимому, он считал своим, когда уезжал, то он ошибается.

Он не может.

Никто не может.

Может быть, даже я.