Будь моим Брейшо

Кэптен

— Какого черта ты делаешь, брат? — Ройс выходит из-за угла с косяком в одной руке и бутылкой воды в другой.

Я смотрю на шланг в своей руке и делаю еще шаг влево.

— Почва выглядела немного сухой.

Косяк замирает около его губ, и он прищуривает глаза.

— Почва выглядела сухой. — Он смеется, глубоко затягиваясь. — Хера ли ты вообще знаешь о почве?

Я хихикаю, но затем поспешно вздыхаю.

— Блядь, чувак. Ни хрена. Выглядело, не знаю, как будто цветы умирают или что-то в этом роде.

Прошло три дня с тех пор, как мы узнали, что Виктория — та, кто дал мне доказательства существования моей дочери, поделилась со мной немного своей историей, и с тех пор я не могу думать о чем-то другом.

С тех пор мы с ней почти не разговаривали, но мои глаза почти не отрываются от нее, когда она рядом.

Как я и просил ее, каждый вечер она старается быть с нами за ужином, что мы с братьями всегда делали с тех пор, как я себя помню. Но она не сразу включилась в нормальную жизнь, и хотя я ценю ее попытки постепенно влиться, это также капец как расстраивает.

Ройс наклоняется, осторожно проводит рукой по нескольким лепесткам цветка и качает головой.

— Не, мужик. Просто солнце еще не добралось до них сегодня.

Я приподнимаю бровь.

— Хера ли ты знаешь о цветах и солнце?

Он ржет, поднимаясь на ноги с ухмылкой.

— Эй, я прав, ублюдок. Помнишь, как мисс Мейбл заставила нас начать работать на улице? Моей работой были клумбы на крыльце, — пожимает он плечами.

Я смотрю на солнце, и обратно на цветы.

— Еще я узнал, что чрезмерный полив убивает их еще быстрее.

— Твою мать! — бросаю я шланг, окидывая взглядом сад.

Фиолетовый сад…

Часть Зоуи.

Часть Виктории?

Подарила ли она моей дочери сад, как когда-то подарили ей?

— Все нормально, мужик? — смотрит на меня Ройс.

Я провожу ладонями по лицу.

— Ага, просто…

— Возбужден?

Я смеюсь, вскинув брови, и киваю.

— Да, вообще-то. — Отчасти.

— Осталось недолго, брат. — Он ухмыляется. — Кстати, Мак говорит, все еще никаких следов придурка Майка. Думаю, он получил фотографию.

— Он пришел и попросил увидеться с ней. Думаешь, он бы уехал, не попрощавшись?

— Да, мужик, — смеется он. — Я думаю, что твой кастет на его подбородке убедил его.

— Папочка!

Мы поворачиваемся, когда Рэйвен с Зоуи выходят из-за дома.

— Бля. — Ройс быстро затаптывает свой косяк и выскакивает перед ними.

Зоуи делает вид, что собирается пригнуть к нему, но обегает вокруг, и он дает ей проскользнуть мимо и побежать ко мне в полной уверенности, что она хитро избежала его захвата.

Я подхватываю ее, подбрасываю в воздух, а затем целую в щечку.

— Повеселилась на прогулке?

— Аг-га! Мы видели пять птиц, — она поднимает руки вверх. — Рэй-Рэй сказала, что одна из них была ястребом.

Мы смеемся, когда она пытается выговорить «Рэй-Рэй», прозвище, которым Ройс называет Рэйвен, но у нее получается больше похоже на «Вэй-Вэй».

— Это здорово, Зо!

— Зоуи, — зовет Рэйвен. — Скажи дяде Бро, чего хочет малыш.

— О! — Зоуи вертится в моих руках, посмотрев на Ройса. — Дядя Бро, малыш хочет пончики, ладно?

Ройс смеется, обвивая руку вокруг Рэйвен, и целует ее в висок.

— Что малыш хочет, малыш получает, Медвежонок Зоуи.

Я ухмыляюсь, переходя от него к ней.

— Мейбл уже приготовила всю еду, мы просто должны забрать ее, когда будем уходить. Как только Мэддок, наконец, выйдет из душа, мы сразу выезжаем.

— Меня целый час рвало, поэтому мы задержались, — говорит Рэйвен, скривившись.

— Реально, Рэй-Рэй, эта твоя неконтролируемая утренняя тошнота приносит сплошные неудобства. — Ройс драматично закатывает глаза, и она шлепает его ладонью по животу, заставляя рассмеяться. — Осторожно, меня может вырвать на тебя, как до этого тебя вырвало на Мэддока.

— Иди нахер, — смеется она, и резко зажимает рот ладонью. — Черт. — Ее глаза такие огромные, что мы смеемся.

— Все нормально, — поддразниваю ее я.

Ее плечи опускаются, она сбрасывает с себя руку Ройса и проходит мимо нас.

— Я безнадежна. Хуже просто не бывает.

— Ах, бывает, но… — ухмыляется Ройс, уворачиваясь от ее удара, и убегает вперед.

— Дядя, подожди! — Зоуи извивается, так что опускаю ее, и она догоняет его. Мы с Рэйвен идем следом за ними.

Мы все вместе заходим в дом. Мои шаги замедляются, когда мы заворачиваем из прихожей и находим отца и Викторию на кухне.

Они непринужденно болтают, пока он передает ей масло, а она начинает отрезать маленькие кусочки в миску на столе. Мои глаза падают на ее губы, когда она втягивает их, сосредоточившись на том, что она там готовит.

Отступив назад, она собирает руками волосы, поднимает их наверх и скручивает на макушке. Снимает косынку, обвязанную вокруг ее запястья, и использует ее, чтобы скрепить волосы.

— Рора! — Зоуи вбегает на кухню.

Мой желудок скручивает, разрывает от противоречивых эмоций, и я не знаю, что с этим делать.

Моя дочь бежит к ней, и хотя я все еще встревожен и не уверен, все, что я могу думать в этот момент, — черт возьми.

Красная помада на ее и без того уже розовых губах, наверное, мой любимый гребаный оттенок.

Глубокие, темно коричневые глаза, густо подведенные черным, находят мои и удерживают. Выпавшие из прически пряди волос обрамляют ее лицо.

Затем Зоуи тянется к ней, привлекая все ее внимание.

Виктория отводит от меня взгляд и приседает, теперь она полностью скрыта с моего поля зрения.

— Доброе утро, милая, — тепло произносит она.

Мое сердце вдвойне ускоряет ход.

Мне не видно ее лица, не видно Зоуи, они обе скрыты за кухонным островком.

Но я вижу отца, его глаза сосредоточены на том, чего мне не видно.

Его взгляд мягкий, но изучающий.

Я продвигаюсь вперед.

— Утра, Рора! — говорит Зоуи. — Я хорошо спала.

Мои губы дергаются в стороны, как и у отца.

— Я в курсе, девочка, — поддразнивает ее Виктория. — Ты безумно храпела.

— Нет! — смеется Зоуи, и Виктория присоединяется.

Поставив свою чашку с кофе на стол, отец опускается на колени.

— Угадай, что я попросил Рору приготовить, Зо?

Рору?

— Что? — спрашивает она взволнованно.

— Булочки с корицей.

— Ура!

Я обхожу стойку, как раз когда Зоуи обхватывает руками ноги Виктории.

Однако, так же быстро, как и обрадовалась, Зоуи сникает, и мой желудок падает вниз.

Она опускает глаза, как и Виктория свои плечи.

Зоуи тянется вперед, пробегаясь пальчиками по рисунку половинки от разбитого сердца на футболке Виктории.

— Одну в животик… — бормочет она.

— Одну в дорогу, — говорит Виктория в ответ. Ее радость меркнет, как и у Зоуи.

В дорогу?

Виктория садится на задницу прямо посреди кухни, чтобы быть на уровне роста моей дочери, берет ее руки в свои и смотрит прямо на нее.

Что-то сжимает мои ребра, не давая дышать.

— ЗоЗо, — улыбка Виктории полна нежности, но она не в силах спрятать боль которую причиняет ей грусть моей малышки. — Рора не уезжает сегодня.

Моя кожа пылает, печаль в ее тоне чертовски искренняя.

Она имеет в виду не уезжает от нее, сегодня ей не придется ее оставлять.

Зоуи не хочет, чтобы она оставляла ее.

Мои глаза находят Мэддока, который выходит из-за угла, затем скользят к Рэйвен, Ройс теперь стоит рядом с ней.

Он отрывисто кивает, и, думаю, я кивнул в ответ.

Я опускаюсь на одно колено рядом с Зоуи.

— Эй, Зо, — говорю я, мягко кладя руку на ее бедро, и поворачиваю к себе. Пульс на моей шее неистово бьется. — Хочешь помочь Роре печь булочки, прежде чем мы поедем?

— Да! И съесть их? — Ее маленькие глаза загораются, сегодня зеленый оттенок в них ярче. — Может Рора тоже поехать?

Я смотрю на блондинку перед нами, на обещание в ее глазах и понимание в ее слабой улыбке.

— Да, малышка, — выпаливаю я, пока мне еще хватает воздуха. — Она может поехать.

Как только она отпускает меня, я поднимаюсь на ноги, выхожу из кухни и не останавливаюсь, пока не оказываюсь в своей комнате с шариковой ручкой в руке и следующей чистой страницей в моем блокноте, которая пялится на меня. Но все, что мне удается написать, единственное, емкое слово.

Моя.

В ту же минуту, как мы выбираемся из внедорожника, Зоуи хочет поиграть с камнями у ручья. В это время года вода едва течет, лишь слегка касаясь верхушек камней, достаточно, чтобы придать им темный оттенок, и не более того.

Мы делали фигуры из камней размером с ладонь и выкладывали имя Зои по буквам камнями поменьше, но это все, что мы успели сделать, пока Зои не проголодалась, и мы отправились к остальным.

Мэддок замечает наше появление и встает, направляясь к моему внедорожнику, который припаркован прямо на траве. Он открывает заднюю дверь, вытаскивает сумку-холодильник и мини-столик.

Ройс поднимается, чтобы взять стол, быстро раскладывает его, пока Мэддок достает напитки и начинает их раздавать.

— Дядя Ди, у тебя есть сок в коробочке?

— Ты можешь взять все, что захочешь, Зо, — улыбается он, подбрасывая коробочку сока в воздух, и ловит ее у себя за спиной, не сводя с нее глаз.

Она хихикает, подбегает к нему, чтобы схватить сок. Рэйвен улыбается, глядя на них двоих.

— Давай, продолжай пытаться, мудак, — Ройс кашляет, чтобы замаскировать свое ругательство. — Я все равно ее любимчик.

Рэйвен смеется, поднимаясь на ноги, чтобы проверить, что Мейбл упаковала для нас.

— Ви, давай поедим.

— Я не голодна, — говорит она ей.

Рэйвен замирает, медленно улыбка расползается на ее губах.

— Ты реально съела булочку с корицей, правда?

Я смотрю на них с любопытством.

— Еще бы, — хохочет Виктория, глядя на небольшой пруд впереди нас.

Я помогаю Зоуи выбрать, чего ей хочется, и, когда мы начинаем есть, Виктория тихонько встает и отходит на несколько метров в сторону.

Она сидит на мягкой траве, ковыряясь в зарослях сорняков у самой воды.

Зоуи не понадобилось много времени, чтобы заметить это, и она уже встает на ноги.

Она бросается через покрывало, но я быстро наклоняюсь вперед, ловлю ее за край кофточки, и она падает на попку, оглядываясь на меня. Горчица размазана по щеке, клубничный сок на подбородке.

Я хихикаю, беру салфетку и быстро вытираю ей лицо, но она тут же вскакивает на ноги, готовая снова кинуться наутек.

— Зоуи, — зову я ее.

Она оглядывается с широкой улыбкой, маленькой ручкой откидывая с лица выбившиеся кудряшки.

– Я хочу поиграть.

Мое горло сжимается, глаза переходят на Ройса, когда его рука обхватывает мое плечо.

— Мы прямо здесь, брат, — шепчет он, и Рэйвен усмехается ему.

Я выпускаю Зоуи из своей хватки.

Она разворачивается и бежит к Виктории, ее смех врезается мне в душу.

Зоуи бежит без предупреждения, но голова Виктории поворачивается в ее сторону как раз вовремя.

Ее руки разлетаются, и Зоуи ныряет в них, заваливая их обеих на землю.

Они обе перекатываются на живот, смеются, упираясь локтями в траву, и смотрят друг на друга.

Они разговаривают, я не могу предположить о чем. И я улыбаюсь, когда Зоуи опускает голову к траве, ее рука поднимается, прикрывая рот, как будто они только что поделились забавным секретом.

Я изучаю лицо Виктории и поражаюсь.

И снова это не то, что я уже видел, не то выражение, которое я у нее знаю.

Она улыбается и смеется и… выглядит свободной.

Никакой скрытой боли или черствого фасада.

Словно рядом с Зоуи она становится другим человеком.

Самой собой, возможно.

Внезапно Зоуи вскидывает голову, и встает, взволнованно дергая Викторию за руку. Но Виктория вырывается, поднимая руку к горлу, и страдание искажает черты ее лица, порождая то же самое на моем.

Она облизывает губы, прежде чем они движутся, и несколько секунд спустя Зоуи бежит сюда.

Я ставлю свой напиток, готовый к тому, что она вернется ко мне, но она не делает и шага на покрывало.

— Эм-м, я хочу сделать бусы. Можно? — спрашивает она с легким замешательством в голосе, будто не понимает собственного вопроса.

Она умеет делать бусы?

— Из одуванчиков, — говорит Рэйвен.

Мои глаза движутся к ней, чтобы тут же перескочить на Ройса, когда он говорит.

— Это далековато, Кэп.

Я осматриваю местность и замечаю небольшой участок в тридцати метрах от нас.

Сглотнув, перевожу взгляд на Викторию, все еще сидящую на траве в ожидании.

Мэддок неуверенно хмурится, крепко прижимая к себе Рэйвен.

— Зоуи, — начинаю я, переводя на нее взгляд. Тяжелые удары пульса звенят у меня в ушах.

Как будто почувствовав мое возражение, ее плечи опускаются, а голова слегка наклоняется в сторону.

Это, блин, слишком для меня.

Я сглатываю.

— Не убегай, ладно? Оставайся рядом с ней, не смотря ни на что.

Она улыбается, кивнув, и убегает.

Виктория встает прежде, чем она добегает к ней, и обе мчатся по траве, падая на колени.

Не теряя времени, они начинают срывать маленькие луговые цветы с земли.

Не поднимаясь на ноги, я протягиваю руку через покрывало, хватаю пакет и начинаю собирать в него мусор, чтобы хоть на чем-то сосредоточиться. Стараюсь сделать глубокий вдох, но в итоге, лишь чувствую еще большее напряжение.

Все это чертовски нелегко.

Делиться дочерью, пытаться доверять Виктории, прощать.

— Ты знаешь…

Я поворачиваю голову в сторону Рэйвен.

Медленно, ее глаза отрываются от того места, куда я стараюсь не смотреть.

Она хватается за плечо Мэддока, используя его как опору, чтобы подняться на ноги, и смотрит на меня.

— Виктория ненавидит булочки с корицей.

Сведя брови вместе, я наблюдаю, как она уходит к девочкам.

Почти час мы с братьями сидим на одном и том же месте, не отрывая от них глаз, не произнося ни слова.

Как только каждая из них получает цветочную корону и ожерелье, они возвращаются назад, а мы срываемся с места, вскакиваем на ноги и быстро собираем свои вещи.

— Предлагаю сыграть в прятки перед отъездом, проигравший будет готовить всю неделю, — выдает Ройс, хлопая в ладоши, и вот Зоуи уже у него на руках. — Медвежонок Зоуи будет моим напарником. Только не это!

Они убегают, заставляя нас рассмеяться.

Мэддок хватает Рэйвен за руку и притягивает резким рывком.

— Хочешь спрятаться со мной за деревом, детка? — Его намерения ясны из его рычания.

Но Рэйвен, смеясь, отпихивает его.

— И рискнуть, чтобы Зоуи увидела дядю Ди с младшим Ди наружу? Я так не думаю. — Она ускоряет шаги и убегает прятаться. — Эй, Здоровяк! Посмотрим, сможешь ли ты найти меня, куда бы я ни пошла.

— Я найду тебя даже на другом конце гребаного мира, милая.

Ее шаги на мгновение замедляются, и если бы я хорошо не знал Рэйвен, я бы поклялся, что она покраснела. Но она быстро отворачивается, исчезая в окружающих нас зарослях.

Я оглядываюсь, и Виктория, пожав плечами, тоже спешит убежать.

— Может, скажем, что ты проиграл? Ты получишь кухню и сможешь контролировать меню целую неделю, — смеется Мэддок.

— Да уж, Ройс этого не продумал, — хохочу я.

— Никакого жульничества, говнюк!

— Ох, дядя!

— Виноват.

Я пожимаю плечами и ухожу прятаться.

Двигаюсь вдоль пруда, готовый проскользнуть между небольшими кустами и камнями, когда в нескольких метрах ниже мне на глаза попадается стена.

Я двигаюсь прямо к ней.

Отодвигаю несколько веток в сторону, шагаю мимо папоротников, выстроившихся вдоль стены, и вижу ее.

Закрыв глаза, она стоит спиной к плющу с белыми лепестками, прижав к нему ладони.

Как только мои ноги хрустят по опавшей листве, ее глаза открываются.

Не двигаясь, она резко смеется.

— Как иронично, правда? Я даже не заметила ее, скользнула за кусты и вот она здесь. Словно это судьба. Словно мне нужно было напоминание о том, чего я и так никогда не забуду.

Я не могу сосредоточиться на ее словах. Все, что я вижу, — Виктория, утопающая в зарослях плюща, лепестки белых цветов обрамляют ее, как гребаный дар богов.

Прежде чем я могу остановить себя, я оказываюсь напротив нее, полы ее фланелевой рубашки между костяшками моих пальцев. Я тяну руки вниз, раздвигая их в стороны, пока не перестаю дотягиваться, и быстро перемещаю хватку на ее талию.

Когда я сжимаю ее поясницу, ее голова проваливается в подушку из листьев.

Все, что я могу дать тебе, Красавица...

— Может быть, напоминание — это хорошо. — Моя грудь вздымается от тяжелого вдоха. — Ты не можешь убежать от своего прошлого.

— Как на счет моего будущего?

— Каким ты его видишь?

— Ты мне скажи, — смело бросает она.

— У меня есть идея, — провожу подушечками пальцев по изгибам ее тела. — Но совру, если скажу, что знаю наверняка.

Виктория не зацикливается на моих словах. Она не из тех, кто нуждается в обещаниях и, скорее всего, даже не верит в них.

Вместо этого она находит петли моего ремня и притягивает меня ближе.

Она наклоняется, ее грудь вздымается и опадает, как и моя. Она приподнимается на носочках, и ее губы приникают к моей шее.

Она пробует меня на вкус, и ее тело дрожит, заставляя мой пах напрягаться.

Помня мое правило, она сдерживает стоны. Глаза блестят и умоляют.

Жар растекается по моим венам. И, прежде чем я могу остановить это, моя рука проскальзывает в ее джинсы, пробираясь в белье.

— Теплая и влажная, — рычу я, уткнувшись лбом в ее плечо. — Именно такая, какой ты мне нравишься.

— Итак. — Из ее ноздрей вырывается резкий вздох, она борется со своими всхлипами, толкаясь в мою руку. — Я тебе нравлюсь, м?

Усмешка поднимается в моем горле, но быстро обрывается, когда она начинает скакать на моей руке.

Я позволяю ей задавать темп, не двигаясь ни на сантиметр, но, надавливая там, куда она направляет меня.

Я напрягаюсь в своих джинсах, до боли.

Но все, чего я хочу сейчас, это утонуть в ее хриплых звуках, выпустить на волю всю порочность, в которой я себе отказывал.

Я хочу слышать ее крики, чувствовать ее крики, как пульс под моей кожей. Но прежде чем я успеваю умолять ее об этом, прежде чем я нарушу свое собственное правило, не такой сдавленный стон прорывается в наше маленькое убежище. За ним следует более глубокий, более тяжелый, и мы оба замираем.

Моя голова взлетает, когда я слышу рык Мэддока.

— Твою мать, Белоснежка.

Глаза Виктории взлетают к моим, но она не смеется и не отстраняется.

Она продолжает гнаться за тем, чего хочет, к черту посторонних.

Ее киска сжимается вокруг меня, и я немного сдвигаюсь, позволяя ей играть на кончиках моих пальцев, вместо ладони.

— Прикрой уши, — настаиваю я. — Твой оргазм принадлежит мне.

От этого ее глаза закатываются, мышцы сжимаются.

Я ввожу в нее два пальца, большим надавливая на ее клитор, и она начинает дрожать. Плющ вокруг нее дрожит вместе с ней, предупреждая других, что они тоже не одни.

Она кончает, прикусив губу. Ее глаза закрываются, стенки прижимаются ко мне, и я упираюсь своим стояком в ее ногу. Мышцы бедер напрягаются в ожидании облегчения.

Тяжелые шаги по увядшим листьям становятся ближе, но она их не слышит. И я не осмеливаюсь вынуть из нее пальцы. Не сейчас, не тогда, когда она все еще испытывает оргазм.

И когда она наконец открывает глаза, они устремлены через мое плечо.

Она не смущается, не отстраняется и не прячет лицо.

Она напряженно и вызывающе моргает, а затем закатывает глаза, когда ее тело начинает обмякать.

— Рэйвен не шутила, — бормочет она. — Между вами, ребята, буквально нет никаких секретов.

Я поворачиваю голову и, не двигаясь, смотрю через плечо.

Ройс и Мэддок стоят там.

— Замечу, — качает Ройс головой, скрестив руки и переводя взгляд с Мэддока на меня. — Играть в прятки в компании ребенка было дерьмовой идеей.

— Вообще-то прятки игра для детей, — поправляет его Виктория.

— Ага, как скажешь, — смеется он, собираясь уходить. — А шоколадный сироп только для того, чтобы поливать им мороженое!