Будь моим Брейшо

Кэптен

Рэйвен снимает свитер со своих плеч и накрывает ним тело Перкинса, когда мой отец кладет его на землю.

Я оглядываюсь на вход в домик у бассейна, и Ройс забегает внутрь, чтобы проверить Зоуи.

Моя голова откидывается назад на колени Виктории, и она сломлено улыбается.

— Мне так жаль, — шепчет она.

Я качаю головой, поднимая руку, и ее лоб опускается, встречаясь с моим.

— Это не твоя вина, детка.

Ее глаза опускаются.

— Мэддок — зову я, протягивая руку.

Отпустив его, я подхожу к телу Майка, сосредотачивая взгляд на дыре от пули прямо между его глаз.

Я оглядываюсь на Мэддока, и он кивает.

Он нажал на курок.

Он подбегает к нам, переводя взгляд с одного тела на другое.

— Она пришла поиграть с Зоуи, отвлечь ее внутри, пока мы… прибираем.

Отец достает телефон.

— Я позвоню Джеймсу, у него есть человек для этого.

— Нет, — говорит Виктория, и наши взгляды обращаются к ней. — Джеймс больше не главный. — Она смотрит на Ройса. — Им есть, кому позвонить.

Ройс хмурится, но затем кивает, и телефон уже в его руках.

— Эй, Сири, позвони Маку, — произносит он, уходя.

Маку понадобилось меньше двадцати минут, чтобы приехать. Андре и еще пара других парней прямо за ним.

Они ждут у края травы, пока он проходит, но он не смотрит на нас.

Он идет прямо к мертвому телу Майка и натягивает на его голову черную лыжную маску.

Только когда он встает, спрятав доказательства того, кем является этот человек, подходят остальные.

Они не смотрят ни на что, кроме тел, поднимают их и уносят прочь без единого слова.

Шрам за шрамом тянутся по ее животу без определенного порядка и общего размера. Разрез за разрезом, но ни один из них не настолько глубок, чтобы кожа покрылась буграми. Хотя каждый достаточно выступает, чтобы до него можно было дотронуться.

Но это не то, что увидела Рэйвен. Не то, что приковало наши глаза.

Прямо под линией бюстгальтера самым элегантным шрифтом на ее коже набита строчка, крупные четкие буквы. Каждое слово так же ясно, как и следующее.

Она начинается в правом крайнем углу и, подобно волне, поднимается и опускается в идеальной синхронизации с ее изгибами, заканчиваясь у грудной кости.

Семья — это не только общая кровь.

Мои глаза поднимаются к ее, ноги бессознательно несут меня ближе.

Ее улыбка небольшая и напряженная, неуверенная.

Она облизывает губы.

— Когда я была маленькой, я не знала, кем была или почему я жива. Моя горничная и учительница называли меня Девочка, Майк звал меня Садовницей. — Она смеется, но грустно.

— Он был тем мальчиком, твоим другом там, с которым ты говорила через стену, так ведь?

Она кивает.

— Я узнала об этом позже. Меро подбросил Майка в поместье Грейвенов, надеясь, что он найдет меня, и он нашел. Переехал жить к нам через пару лет, когда Меро убедился, что я ему полностью доверяю, — делится она. — Даже после этого, он все равно называл меня так, как знал.

— Перкинс, — говорю я. — Он сказал, что до Меро у тебя не было личности…

— В день, когда он пришел за мной, на обратной дороге к его дому Меро сказал мне «у каждого есть свое место в мире, и ты только что нашла свое». —

— Он сказал, что я должна заслужить

—

Ее тело напрягается, и я приближаюсь.

— Думаю, ты больше не хочешь, чтобы я был твоим Брейшо?

Улыбаясь, она отрицательно качает головой.

— Хорошо. — Я зарываюсь руками в ее волосы, взгляд падает на ее губы, по которым я чертовски соскучился. — Я не хочу быть твоим Брейшо, я хочу быть твоим мужчиной.

Она приподнимается на цыпочках, ее рот теперь напротив моего.

— Но, Кэптен… мы не всегда можем иметь то, что хотим, — шепчет она мои же слова. — Сейчас мы можем?

— Мы Брейшо, детка. Мы хотим, мы получаем.

Без исключений.

Наполнив чашку до краев, я медленно поливаю голову Зоуи, и она смеется.

— Водопад! — улыбается она, потянувшись, чтобы схватить плавающего в воде пупса, и встает.

— Готова выбираться, принцесса?

Они кивает, так что я ставлю чашку на подставку. Беру ее полотенце и оборачиваю вокруг нее, поднимая ее из ванной.

Я целую ее волосы, пока несу в комнату, и одеваю в пижаму.

— Рора! — выкрикивает она.

Я бросаю взгляд в сторону двери, где стоит Виктория.

Она смотрит на нас, прислонившись к дверной раме.

Зоуи садится за свой маленький туалетный столик и вручает мне свою расческу.

Медленно Виктория входит в комнату, берет его из моих рук, вставая за Зоуи, а я за ней.

Моя рука накрывает ее руку, одна на щетке, другая на крошечном стульчике, и моя голова ложится на ее шею.

Она направляет, и мы вместе расчесываем волосы моей дочери.

— Знаешь что, Рора? — спрашивает ее Зоуи.

— Что, ЗоЗо? — отвечает она, прижимаясь ко мне щекой.

— Мисс Мейбл сказала, что завтра мы можем испечь печенье, с M&M's. Хочешь, я сделаю одно для тебя?

— Можно мне дополнительную порцию M&M's?

Она смеется, берет пластиковую щетку перед собой и расчесывает волосы гигантской Барби на ее столике.

— Ладно, Рора.

Я поднимаю левую руку, убирая ее волосы с плеча, и она прикрывает глаза.

— Вы, эм-м, хотите, чтобы я забрал ее на ночь?

Мы смотрим на коридор, куда из душа вышел Ройс, и стоит, приподняв бровь.

Я хихикаю, нагибаясь, чтобы поцеловать Зоуи.

— Не, дружище, — говорю я своему брату, глядя на Викторию. — Сегодня мне нужны мои девочки.

Я смотрю в его сторону, и он кивает с пониманием в глазах, но затем быстро растягивается в улыбке.

— Эй, Медвежонок Зоуи.

— Эй, дядя Бро!

Он хохочет.

— Пойдем приготовим попкорн и горячий шоколад, потратив на это так много времени, насколько вообще способен человек, а потом встретимся с папой наверху?

Виктория смеется, качая головой, и Зоуи подпрыгивает.

— Мы можем положить в него сыр? — спрашивает она его, убегая и хватая плюшевую зверюшку по пути.

Я бросаю взгляд на Ройса, который держится рукой за сердце, словно его ранили, но он опускается и подхватывает ее на руки.

— Сыр. Как делает дядя Ди?

Зоуи кивает.

— Ага. Много-много сыра.

Они исчезают.

Виктория кладет расческу, и я поднимаюсь на ноги, смотря на нее.

Я хватаю ее руку, выводя из комнаты Зоуи, и направляюсь по коридору в ее.

Она ничего не спрашивает, не говорит ни слова, слепо следуя за мной.

Когда мы оказываемся в ее ванной, я наконец отпускаю ее, но только для того, чтобы включить воду и дать ей нагреться.

Я обхожу ее, закрываю дверь и запираю на замок. И остаюсь на месте, когда ее руки ложатся мне на спину, скользят вверх и вокруг моих плеч, массируя мышцы.

Моя голова падает на дверь, дыхание становится глубоким и тяжелым. Я сосредотачиваюсь на ее прикосновениях, запоминая движение ее пальцев и звук ее дыхания.

Она придвигается ближе, ее губы прижимаются к моей футболке, и я быстро поворачиваюсь к ней лицом.

Ее глаза загораются при виде моих, и она медленно отступает назад, расстегивая джинсы. Я повторяю за ней, и наши штаны вместе падают на пол.

Она стягивает с себя топ, как я свою футболку, но я бросаюсь вперед, когда она пытается расстегнуть лифчик, и делаю это за нее.

Я еще не видел ее такой, обнаженной для меня, поэтому медленными движениями я ласкаю ее плечи. Мой член дергается, когда она стонет от одного только ощущения моих костяшек на ее плечах.

Я опускаю губы, проводя ими по ее коже, целуя, когда последний предмет одежды, скрывающий ее от меня, падает на пол у наших ног.

Ее соски твердые, и она сдвигается совсем чуть-чуть, скользя ими по мне, и я стону в ответ.

Мы поворачиваем головы друг к другу, и когда я поднимаю свою, ее губы оказываются прямо там, в нескольких дюймах от моих.

Мой живот скручивает от волнения, но я заставляю себя закрыть глаза, слепо тянусь к ее руке и тащу нас в душ, прямо под струю.

Я разворачиваю ее, закрывая ее тело от моего взгляда, но это не помогает.

Ее задница смотрит прямо на меня, а затем мой член прижимается к ней. Я обхватываю руками ее киску и притягиваю ее к себе еще сильнее.

Виктория стонет, ее голова падает на мое плечо. Резкие вдохи превращаются в теплый, дымчатый туман над нами с помощью горячего душа.

Ее ноги сдвигаются, раскрываясь шире, и я не жду, я ввожу палец внутрь, затем еще один. Она задыхается, скулит в воздух, но быстро глотает звук.

Я рычу, покусывая ее шею, и она содрогается.

— Звук. Каждый гребаный стон, каждое слово, каждое желание… — Я провожу языком по ее коже. — Нужны мне. Не сдерживай ничего. Больше. Никогда. Я хочу слышать, что делаю с тобой. Всегда.