Будь моим магом

Ещё больше разноцветных кристальных моделей с потоками пламени и облаками огня красовались вдоль полок, устроенных под невозможными углами. Два ящика бюро красного дерева были выдвинуты, и я видела наборы математических инструментов, лупы, портативный микроскоп, защитные очки. На двух или трёх полках гроздья разноцветных бумажек с пометками облепляли особенно сложные модели, рядом лежали горки домашних кристаллов, и на противоположной стене, развешанная на невидимых лесках, покачивалась коллекция морских раковин.

— Глазам своим не верю, — севшим голосом сказала я. — Повелитель, когда ты успел отгрохать такой потрясающий кабинет? Я тоже хочу!

Тайбери хмыкнул за моей спиной. Неужели польщённо?

— Шейрам полагается сама знаешь что, а не рабочие кабинеты. Или тебе мало библиотеки?

— Мало, — честно сказала я, не оборачиваясь.

Такого кабинета у меня не было никогда в жизни. Даже Юлиусу, моему несостоявшемуся жениху и теперешнему наследнику дома Кассадьеро, вряд ли позволили бы такой обставить. Мебель красного дерева выглядела одновременно надёжной и совершенно невесомой. Даже окно, казалось, парило в воздухе, способное сжаться или сделаться ещё шире по одному мановению руки.

Под моим взглядом полки поменяли наклон и рисунок. За спиной Тайбери щёлкнул пальцами, и я, невольно охнув, увидела, как стол увеличивается, растягиваясь так же легко, как складная линейка.

— Это как? — прошептала я.

— Магия.

Я обернулась. Голова слегка кружилась от этого великолепия, но сейчас я думала не о мебели.

— Ты обставил кабинет, — шёпотом сказала я. — Ты выздоравливаешь, повелитель. Обживаешь свой дом. Заботишься о себе и создаёшь уют. Возвращаешься к…

Тайбери поднял бровь.

— К обычной жизни?

— К необыкновенной и потрясающей жизни, мой жизнелюбивый повелитель, — поправила я. — Обычная жизнь — чудовищно скучная штука.

Тайбери тихо засмеялся.

— Ну, не знаю, не знаю. Обычная постель с самой обычной шейрой? Я бы не прочь попробовать.

Вот вечно он… со своей неромантикой!

Я подошла к окну и коснулась ветви вьюнка. Цветок качнулся, потянувшись ко мне. Мой взгляд упал на бумаги, и я невольно присмотрелась ближе.

С исписанных листов на меня смотрели рисунки мебели, которые язык не поворачивался называть простыми чертежами. Изящные облака мягких кресел и треугольные столики, пирамидой уходящие вверх. Необыкновенные комнатные бассейны и осенние деревья, обрамляющие двуспальную кровать. Мне вдруг немедленно захотелось в неё лечь.

— Ты правда начинаешь жить после смерти отца, повелитель, — тихо сказала я. — Неужели это из-за меня?

Раздались шаги. Сильные руки легли мне на плечи.

— Даже и не знаю, — произнёс Тайбери мне на ухо. — Возможно, эти рисунки — безотчётное стремление отвлечь себя от некоей строптивой шейры.

— И перенести своё упрямство с меня на мебель?

— Возможно.

Его руки скользнули по моим плечам. Лёгкое жёлтое платье, небрежно наброшенное мной утром, вдруг заискрило, и я тихо ахнула, глядя, как юбка взлетает вокруг стройных ног, открывая их чуть ли не по самый верх бёдер.

— Ты! Ты… — Я беспомощно охнула, глядя как юбка бесстыдно взлетает всё выше. — Ты… совершенно неприличный и бесцеремонный повелитель!

— Ещё какой, — согласился Тайбери, подхватывая меня за талию. — А сейчас будет ещё неприличнее.

Я не успела вскрикнуть, как оказалась подсаженной на стол. Бумаги полетели в сторону, и я едва успела уцепиться за столешницу руками, чтобы не оказаться распятой на ней, лёжа на спине.

— Если ты думаешь, что я так легко тебе дамся… — начала я и резко выдохнула воздух, когда платье поползло с правого плеча.

— Какое лёгкое, — задумчиво протянул Тайбери, поддевая воздушную ткань. — И сколько всего интересного под ним таится!

Второй рукав последовал за первым, и я едва успела перехватить руку, чтобы не остаться в лёгком кружевном белье.

— Ну нет, повелитель, — хрипло сказала я. — Ты больше ничего с меня не снимешь, пока я тебе не разрешу.

Ладони Тайбери скользнули по моим бёдрам, и он наклонился ко мне.

— Кажется, — прошептал он, — ты забыла, кто из нас кому принадлежит.

— Я не…

— Ты да, — негромко и насмешливо возразил Тайбери. — Не один я здесь упрямец, шейра. Думаешь, я не знаю, что твои дерзости и подначки — лишь ширма? Ты пытаешься показать своими шуточками, как ты независима, но на самом деле ты боишься ко мне привязаться. — Он понизил голос. — Боишься влюбиться — и запрещаешь себе понять, что ты уже наполовину влюбилась.

Его пальцы перебрались на кромку чулка, медленно скатывая его вниз. Горячая ладонь сжала колено и плавно, жарко перешла на другое бедро, скользя по ноге вместе со вторым чулком.

— Ты сам сказал, что меня не любишь, повелитель, — прошептала я ему в губы. — Так вот, это взаимно. И что бы ни… произошло… — пальцы Тайбери прошлись по задранной босой ступне, и я едва сдержала стон, — ни о какой любви и речи быть не может.

Я обхватила его за шею.

— И замуж за тебя, — прошептала я, — мне совершенно не нужно.

Тихий смешок. И горячая рука, скользнувшая по моему обнажённому плечу.

— Тебе никто и не предлагает.