Будь моим парнем на лето, или стань моей девушкой навсегда (СИ)

— Два человека, да? В какой-то степени. В каждом из нас сидит и плохой, и хороший вариант, Лесь. Только… Мама всегда во мне хорошее видела. Пыталась избавить от отцовских правил. Нет, она его поддерживала во всем, что касалось работы, но вот в воспитании детей показывала зубы. — Провожу рукой по лицу и втягиваю с шумом воздух в легкие, не так-то легко исповедаться. — Ник влился в атмосферу, а я не мог. Притворяться не умел. Знаешь, эти мероприятия, где нужно было держать лицо, м-да… Я вечно шел наперекор, а папа разгребал. Мама старалась придумать причину, по которой я бы на них не попадал. Редко получалось, и тогда… Я в море хотел. Закат посмотреть. То, что мы здесь видим, — указываю на линию горизонта вдали, — это так… Мелочь. Там. В море. Все иначе. Красиво. Очень. Мама пошла у меня на поводу. В очередной раз. Ник и отец были на мероприятии, а мы отправились в море. Прогноз хороший был. Шторма не намечалось.

Замолкаю. Слова в горле застревают. Тишина ударяет по вискам. Воспоминания всплывают. Грудную клетку ломают. Дышать труднее.

— Ты не виноват, что так произошло.

— Виноват, Лесь.

— Нет, Яр. Это стихия. Никто не застрахован от…

— Причем тут стихия?! — Срываюсь на эмоции, глядя на Лесю.

В голубых глазах жалость. Хмурится.

— Все из-за моего слюнтяйства. Ник не такой. Нет в нем… Этого дерьма. Мама вечно лелеяла мой идиотский романтизм! И вот чем это закончилось!

— Романтизм? Но… Как… Яр…

— Ты хотела знать. Хотела поговорить. Я говорю. — Цежу сквозь зубы, потому что злюсь на себя, и стараюсь не смотреть Лесе в глаза. — После ее смерти я крышей поехал. Отец меня по психологам таскал. Без толку. Срывался. Дрался со всеми. Хоть с кем. Плевать было. Потом Ник нарисовался со своей игрой. Я уцепился за нее, как за соломинку. Запихал далеко воспоминания. Тут, — хлопаю по доскам, — только тут мог собой быть, понимаешь?

— Хочу понять.

— Прихожу сюда, и будто с ней рядом.

— Яр…

— Это не оправдание, Леся. Я все испортил. Все. — Усмехаюсь и упираюсь взглядом в воду. — Думал, что быть скотиной проще, чем на закаты любоваться. Зачем спорил? Не из-за скуки. Хотел другим стать. Чтобы без чувств. Выбивать романтическую дурь из наивных девочек и мальчиков. Потому что реальность она вот такая. Не щадит.

— Вы же не боги, Яр. Так нельзя.

— Знаю. Ответочка быстро прилетела. — Выдыхаю, пока напряжение внутри медленно идет на убыль. — Не буду строить из себя раскаявшуюся овечку. Пострадавших от этих игр забывал со скоростью света. Есть такое. А ты…

— Что?

— У меня прекрасно получалось запихать чувства в… Подальше. А ты взяла и…

— И?

— Ты другого Яра вернула. Взяла и… Я как нарик, Лесь. Сейчас я, как долбанный наркоман. Хочу дозу, чтобы обратно в радужный мирок. Ну или без нее.

— Яр…

— Знаю, как звучит. Диагноз можно поставить. — Усмехаюсь и смотрю на нее. — Прекрасно различаю грани, где плохо, а где хорошо. Вот только свое место потерял. Вообще, сейчас не это важно, а то, что я виноват перед тобой. Плевать на других. О тебе сейчас. — Поднимаю руку, когда Леся открывает рот, чтобы что-то сказать. — О своих грехах знаю, Лесь, и прошу у тебя прощения. Ты только скажи…

— Что?

— Простишь меня? Понимаю, что не сейчас. Со временем. Простишь?

Глава 34. Ты просто чудо

Олеся

Весь мой воинственный настрой вылетает в трубу, когда я вижу его глаза, в которых боли больше, чем воды в море. Становится не по себе. Стараюсь держать себя в руках и не касаться его. Вроде удается. Слишком много вопросов к Войскому. Если понять мотивы я могла, то некоторые поступки так и остались за гранью и не могли оправдываться болью от потери близкого человека.

— Я не знаю, Яр.

Надежда в темных глазах моментально гаснет. Войский усмехается и отводит взгляд. Смотрит вдаль, а мне больно. Очень. Я не хочу так.

— Я стараюсь тебя понять, только это не так просто.

— Лесь, я не тупой. Знаю, как поступил, и чего заслуживаю. Можешь не объяснять.

— Подожди, со спорами мне более менее ясна ситуация. Только чат… Зачем ты выкладывал туда мои фото, и не только?

— Что? — Хмурится, странно поглядывая на меня. — Какие еще фото?

— Ну… — Немного теряюсь от того, как он вопросительно смотрит на меня. — Где меня высмеивали. И… Когда тётин дом весь разукрасили кровью и крысами…

— Лесь, — Ярослав усмехается, — я, конечно, дерьмово себя вел, но таким точно не занимался.

— Но чат твой. Ты его создал.

— Нет, Смирнова. Я его не создавал. Первым был Ник, мой брат. Он пополнял список. Потом, когда отец отправил его за границу, чат автоматически перешел ко мне, но я не увлекался им. Отдал Демиду. Теперь он там шефствует.

— Подожди, то есть он туда все скидывает?

— Он главный. Разрешает скидывать или нет. Мне было все равно, что туда попадало. Люди всегда найдут, что обсудить, и чем потешиться.

Войский пожимает плечами, а я сглатываю противную слюну. От мысли, что Демид способен на такую гадость, легкие сжимает.

— Тогда, кто это делал?

— Если дело коснулось дома твоей тётки, то есть только один вариант. — Задумчиво произносит Яр, продолжая изучать море.

— Какой?

— Денис.

— Что? Он… Разве…