Будь моим первым

— Они приезжали ко мне. Вдвоём. Угрожали донести до общественности всё. Всю историю с Крис. Я хотел уберечь её, малыш. Папарацци бы не дали жизни ни директору клиники, ни, не дай бог, ей самой. Деньги способны заткнуть рты, но не пасти репортёров. Представь, как кого-то из персонала подкупили бы и уже завтра таблоиды бы пестрели фотографиями Кристины, прикованной к больничной койке, а также перчёными заголовками.

Мы добрались до скамейки, на край которой я и опустилась. Сложила руки на коленях, взглянула на белое здание. От того, что описывал Дима, по позвоночнику побежал ледяной озноб.

Сам Швецов присел рядом и, тяжело оперевшись локтями на колени, подался вперёд и принялся смотреть прямо перед собой.

— Я не за себя тревожусь, ты должна это понимать. Не хочу, чтобы имя Кристины полоскали. Точнее, не хотел.

— И что изменилось сейчас? — тихо уточнила я. — Ты сказал, что хочешь получить возможность всё исправить. Но должен понимать, что это самое исправление повлечёт за собой реакцию со стороны Карташова. И, кстати, папа, как я говорила, теперь вроде как на моей стороне.

— Да, я помню.

Он кивнул, а я сидела, боясь дышать, и не представляла, что именно делать и говорить. Понять не могла, чем может завершиться то, о чём говорил Швецов. Он хотел всё исправить, а я — всё это время играла в чужие игры, желая защитить свою семью. И вот сейчас у меня появился шанс быть с мужчиной, которого я любила, но я и представить не могла, какую цепочку последствий могло вызвать потакание тем желаниям, которые были слишком несбыточными.

— Ты сбежишь со мной? — вдруг спросил Дима, на что у меня была лишь одна реакция — мои брови взлетели вверх.

— Куда? — ошарашенно уточнила, а у самой внутри всё сжалось от какого-то странного предчувствия.

С одной стороны, все мои чувства буквально вопили о том, что я должна не расспрашивать ни о чём, а просто согласиться. Даже не зная, что именно задумал Дима. С другой — опаска уже подняла свою голову, понуждая играть по её правилам.

— Неважно куда. Важно — зачем, — добавил Швецов и добил меня окончательно: — Куда угодно. В любое место, где ты станешь моей женой. Согласна, малыш?

Сердце заколотилось с такой скоростью, что в кровь выбросилась едва ли не смертельная порция адреналина. Как и полагается по законам природы, следом я почувствовала эйфорию. Это забушевали эндорфины. Но разум всё же прояснился, пусть и не сразу.

— Стану твоей женой?

Хохотнув, я вскочила со скамейки и заметалась по дорожке туда-обратно. Швецов всё это время наблюдал за мной, так и продолжая сидеть на лавке. При этом вид у него был настолько безмятежный, словно мы обсуждали список покупок для совместного ужина, а никак не такие важные вещи.

— Да. Ты станешь моей женой.

Тон Димы фонил уверенностью в том, что я соглашусь. Удивительно, но эта убеждённость передалась и мне. Перед мысленным взором калейдоскопом пронеслись картинки того, как я в простом и скромном белом платье говорю «да» у алтаря.

— Но ты представляешь, что именно… с нами будет после? — выдохнула я хрипло, вновь опускаясь рядом со Швецовым.

— Представляю, — кивнул он. И вдруг, обезоруживающе улыбнувшись, заверил: — Но ты можешь мне довериться. Я всё продумал. Даже при самом дерьмовом раскладе ни ты, ни я не пострадаем.

— А Кристина?

Имя жены Швецова сорвалось с губ само по себе. Я действительно опасалась того, что ей придётся несладко. Пусть Кристина уже ничего особо не понимала и пребывала «не в этом мире», но она уже пережила столько трагических событий, что добровольно окунать её в новую порцию ужаса было едва ли не преступлением.

— О ней позаботятся, — мягко сказал Швецов. — Нас разведут не сегодня-завтра. Дальше я свободен, как ветер. И хочу стать твоим мужем. Если, конечно, ты желаешь того же самого.

Я повернула голову и пристально вгляделась в черты Диминого лица. Он был серьёзен и смотрел на меня выжидательно, очевидно, готовый принять любой мой ответ.

А мне было так сложно! Чувствуя себя зажатой в жерновах влиятельных фигур, я с одной стороны как мантру повторяла, что сделала всё от меня зависящее, с другой понимала — все важные решения принимаются без моего ведома. Я — всего лишь пешка.

— Задам банальный вопрос, но… — Хихикнув, я впилась в скамейку пальцами: — У меня есть время подумать?

Дима усмехнулся и, вздохнув, отвёл глаза и вновь уставился прямо перед собой.

— Совсем немного, малыш, — ответил он так устало, что мне тут же захотелось обнять его и заверить, что всё будет хорошо. — Не думай, что я давлю на тебя, просто…

Он не договорил, но мне было всё понятно и так. Речь не шла о каких-то детских игрульках. Всё было совершенно серьёзно. И если я сейчас бы взяла и сказала, что хочу оставить всё как есть, вероятность того, что мы со Швецовым больше бы никогда не увиделись, была огромной.

Но я уже понимала — без этого мужчины я не смогу. Он — моя судьба, как бы странно это ни звучало.

— День-другой, хорошо? — спросила у Димы, тронув его за плечо.