Будь нужным: Семь правил жизни

Именно поэтому опытные стрелки говорят: «Медленно – это плавно, а плавно – это быстро». Именно поэтому спецы из экстренных служб, например парамедики и пожарные, тренируются с маниакальным упорством, снова и снова отрабатывая основные приемы своей работы, пока они не станут для них второй натурой. И когда, что называется, клюнет жареный петух, когда случится непредвиденное (а оно неизбежно случается!), им не придется задумываться при выполнении типовых действий по спасению жизни, а этот небольшой запас нейронов они могут использовать, не тратя драгоценных секунд, на анализ ситуации, в которой оказались впервые.

Ставки далеко не везде столь высоки, но тот же принцип равно применим всюду. Вот, к примеру, саксофонист Джон Колтрейн, один из величайших джазовых импровизаторов. Он создал собственный уникальный стиль, именуемый «звуковые пласты»: в моменты вдохновения его инструмент звучал так, будто он играет разом все ноты. В конце 1950-х – начале 1960-х Колтрейн постоянно играл с другими великими джазменами, например Телониусом Монком и Майлзом Дэвисом, и каждый вечер невозможно было предсказать, какая мелодия польется из его саксофона. Но днем он репетировал – фанатично, непрерывно. Другой саксофонист той же эпохи сказал, что Колтрейн занимался «25 часов в день». Он регулярно проигрывал всю 256-страничную «Хрестоматию гамм и мелодических рисунков» – музыкальная аналогия Брюса Ли, 18 часов подряд отрабатывающего «полировку» или «покраску забора»[11]. Рассказывали, что он мог извлекать одну-единственную ноту 10 часов кряду, добиваясь идеального тона и объема звука. Жена то и дело обнаруживала его заснувшим с мундштуком во рту. Однажды в интервью Колтрейн признался, что, когда не на шутку на чем-то сосредоточится и играет снова и снова одно и то же, теряет счет часам.

То, что он повторял в одиночестве, и то, что играл на концертах, могло бы показаться просто разными видами искусства, но две его ипостаси тесно связаны. Именно отработка базовых умений превращала импровизации Колтрейна на сцене в магию. Репетиции были жестко организованными, предсказуемыми и скучными. А концертные выступления – свободными, стихийными, виртуозными. Казалось, ему не нужно даже думать о нотах, – но он бы и не мог. Если стиль его импровизации должен органично ложиться на стиль тех музыкантов, что выходят с ним на сцену, ни малейшего промедления быть не должно. Ни одной драгоценной секунды нельзя потратить на раздумья. Как парамедику на месте аварии или пожарному в рушащемся здании, Колтрейну нужно было в тот же миг знать, что делать, куда и как двигаться.

Если вы любите спорт, это очень похоже на оттачивание техники у лучших футболистов, хоккеистов, баскетболистов и лыжников, которым приходится выступать на крупных состязаниях. Неделя за неделей – долгие часы монотонной отработки удара или броска. Многие километры бега на лыжах или коньках и просто бега с фокусом на работе ног, смене направления, равновесии, перемещении центра тяжести. В каждую тренировку заложены сотни, если не тысячи повторений финтов и пасов.

Публика по всему миру любила игру Колтрейна за ее накал. Люди восхищались: «Кол – огонь!» Лишь немногие из восхищенных слушателей знали, что это пламя родится из бесчисленных повторений самого скучного и бездушного материала, какой только можно представить: Колтрейн играл его, когда никто не слушал. То же можно сказать о Стивене Карри на баскетбольной площадке, Лионеле Месси на футбольном поле, Алексе Овечкине на льду или Хермане Майере на горнолыжном склоне. Они способны поражать наше воображение, когда зажигаются прожекторы, потому что, пока никто не видит, делают всю эту тяжелую и дурацкую работу.

Вот это нам и надо. Именно так должны делать и мы. Нужно мириться со скучными занятиями. Оттачивать до блеска базовые навыки. И делать это часто и по всем правилам. Это единственный способ заложить прочный фундамент и наработать надежную моторную память, чтобы, когда дойдет до исполнения, вопросов не было. Исполнить – уже легкая часть работы.

Боль проходит

Я не стал бы тем, кто я сегодня, без успеха «Конана-варвара», а за огромными сборами и культовым статусом этого кино стоит режиссер Джон Милиус, гонявший меня по всей Испании, где мы его снимали.

Потеть приходилось даже на съемочной площадке, но не только: каждый день – часовая силовая тренировка, чтобы оставаться в форме, ведь в кадре я всегда появлялся с голым торсом. Еще к съемочным дням я по 30–40 раз репетировал с преподавателем сценречи каждый из своих длинных монологов. Изучал фехтование на мечах и сценический бой. Занимался боксом и борьбой для гладиаторских сцен. Учился ездить верхом на лошади, верблюде и слоне. Освоил технику прыжка со скалы и падения с высоты, лазал и прыгал по веревкам. Иначе сказать, получал очередное образование – в училище героев экшна.