Читаем Будь осторожен, незнакомец ! полностью

Он начал подстригать волосы на шее, повернув кресло так, что Барт оказался лицом к двери. Прошла минута, в голове у парикмахера бурлили сотни вопросов, и он никак не мог решить, как начать расспросы. А потом с устрашающей внезапностью в дверях возник Джонни Макнилл. Когда он встретился взглядом с Бартом Конниганом, его широкое лицо исказила жестокая улыбка.

- Да ты беспечен, а, Конниган? - съязвил он, покосившись на висящий на стене револьвер.

Барт заговорил, и голос его был ровен.

- А ты все за мной гоняешься, Макнилл? До сих пор шило в заднице? Что б тебе не бросить это дело, пока ты еще цел?

Каттл замер, его ножницы и гребенка застыли над головой Барта, глаза не отрывались от насмешливо улыбающегося ганфайтера.

- У нас с тобой, Конниган, - проворчал Макнилл, - есть кой-какие счеты, пора их свести.

- Сейчас я как раз занят, - протянул Барт - Иди погуляй, Макнилл. Твоя рожа всю картину портит.

- Всегда он грубит, - прошипел Макнилл, - всегда напрашивается на пулю! Что ж.... на этот раз ты получишь свое!

Его правая рука дрогнула и чуть опустилась. И тут к Каттлу вернулся голос. Он запротестовал:

- Стой! Джентльмен не вооружен!

- Побереги дыхание, амиго, - негромко сказал Барт. - Такие мелочи этого омбре не останавливают.

- Пока, Конниган! - засмеялся Макнилл, вытаскивая правый револьвер.

- Пока, Макнилл, - кивнул Барт.

Каттл услышал только один выстрел - и сделал его не Макнилл, и выстрел этот не был громким и раскатистым, как грохот шестизарядного револьвера. Выстрел больше напомнил слабый треск, наполовину приглушенный простыней, окутывающей Барта. Изумленный Каттл заметил небольшую темную дырочку в простыне там, где под ней выступала правая рука клиента. Макнилл угасающим голосом прошептал проклятие. Его рука опустилась. Револьвер, курок которого так и не был взведен, выпал из бесчувственных пальцев на пол. Он привалился к дверному косяку, глаза остекленели, кровь хлынула из раны посреди груди. Падая, он вывалился наружу, и грохнулся на дощатый тротуар сразу за дверью. Каттл рванулся было к нему, но спокойный голос Барта остановил его.

- Пусть лежит. Я допускаю, что он придает малость неопрятный вид фасаду вашего заведения, но кому то из граждан придется его утащить - раньше или позже.

Каттл, все еще дрожа, повернулся и взглянул на человека в кресле. Барт высвободил правую руку и, сведя брови, смотрел на крошечный пистолет "Дерринджер".

- Потайной пистолет, - проворчал он с горечью - Даже не знаю, зачем я его храню, амиго. Отобрал пару недель назад у одного картежника - он хотел ею на меня поднять ношу под рубашкой, все собирался выбросить.

- П-повезло в-вам - повезло, что н-не в-выбросили, - заикаясь, сказал парикмахер

- Я тоже так думаю, - сдержанно кивнул Барт. - Но это - грязный способ драки. Нате, возьмите себе подарок.

Он наклонился через подлокотник и положил "Дерринджер" на столик Каттла. Он уютно примостился там среди мешанины баночек с тальком, флакончиков туалетной воды, ножниц и расчесок - маленький, злобно по6лескивающий посланник смерти. Каттл невнятно пробормотал что-то в знак благодарности и снова занялся волосами незнакомца. Снаружи доносились неизбежные в таких случаях крики горожан, обнаруживших вывалившееся на тротуар тело Макнилла. Кто то выкрикнул имя шерифа. Донесся топот ног по дощатым тротуарам. Барт спокойно слушал, потом заметил:

- Ставлю десять против пяти - сейчас сюда заявятся блюстители закона.

- Какой уж тут спор, - буркнул Каттл.

Спустя несколько секунд в дверях возникли Эмерик и Симс - и замерли, таращась на лицо, которое каждый из них пытался забыть.

Глава 3

ПРОБУДИ СПЯЩИЕ ВОСПОМИНАНИЯ

Прежде чем кто-либо из представителей закона смог открыть рот, парикмахер заговорил первым:

- Самооборона, - громогласно заявил он. - Убитый вынудил моего клиента поднял на него револьвер.

Ошеломленный Эмерик воспринял сказанное молча, все еще не отрывая глаз от лица Барта. Потом медленно повернулся и уставился на висящий на стене револьвер незнакомца.

- Но как же?.. - начал он.

- Потайной пистолет, - проворчал Барт, кивнув на столик Каттла. - Макнилл думал, что нападает на безоружного человека - только он малость ошибся на этот счет.

- Потайной пистолет, а? - ехидно произнес Симс.

Барт отвел глаза от шерифа и неторопливо смерил взглядом его бравого помощника. Симс слегка покраснел. Каттл нервно кашлянул и снова защелкал ножницами над головой Барта. Эмерик спокойно сказал:

- Он охотился на вас, это точно. Приехал в город и начал вопросы задавать...

- Я это предполагал, - пожал плечами Барт. - Что ж, вот он и перестал задавать вопросы... - И добавил с мрачной многозначительностью: - А я - не перестал.

- И что это, черт тебя побери, должно означать? - вспыхнул Симс и сжал кулаки.

Эмерик твердо взглянул на помощника. Барт зевнул, снова оглядел Симса с головы до пят и спросил:

- Что это за дружок у тебя такой въедливый?

- Мой помощник, - нахмурился Эмерик. - Помощник шерифа Симс. А я - шериф Эмерик.

- Барт Конниган, - сказал Барт, сухо улыбнувшись. - Если вы еще не догадались.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917–1920. Огненные годы Русского Севера
1917–1920. Огненные годы Русского Севера

Книга «1917–1920. Огненные годы Русского Севера» посвящена истории революции и Гражданской войны на Русском Севере, исследованной советскими и большинством современных российских историков несколько односторонне. Автор излагает хронику событий, военных действий, изучает роль английских, американских и французских войск, поведение разных слоев населения: рабочих, крестьян, буржуазии и интеллигенции в период Гражданской войны на Севере; а также весь комплекс российско-финляндских противоречий, имевших большое значение в Гражданской войне на Севере России. В книге используются многочисленные архивные источники, в том числе никогда ранее не изученные материалы архива Министерства иностранных дел Франции. Автор предлагает ответы на вопрос, почему демократические правительства Северной области не смогли осуществить третий путь в Гражданской войне.Эта работа является продолжением книги «Третий путь в Гражданской войне. Демократическая революция 1918 года на Волге» (Санкт-Петербург, 2015).В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Леонид Григорьевич Прайсман

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
100 великих кораблей
100 великих кораблей

«В мире есть три прекрасных зрелища: скачущая лошадь, танцующая женщина и корабль, идущий под всеми парусами», – говорил Оноре де Бальзак. «Судно – единственное человеческое творение, которое удостаивается чести получить при рождении имя собственное. Кому присваивается имя собственное в этом мире? Только тому, кто имеет собственную историю жизни, то есть существу с судьбой, имеющему характер, отличающемуся ото всего другого сущего», – заметил моряк-писатель В.В. Конецкий.Неспроста с древнейших времен и до наших дней с постройкой, наименованием и эксплуатацией кораблей и судов связано много суеверий, религиозных обрядов и традиций. Да и само плавание издавна почиталось как искусство…В очередной книге серии рассказывается о самых прославленных кораблях в истории человечества.

Андрей Николаевич Золотарев , Борис Владимирович Соломонов , Никита Анатольевич Кузнецов

Детективы / Военное дело / Военная история / История / Спецслужбы / Cпецслужбы
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука