Будь со мной

Когда это происходит, маленькая искра триумфа проскакивает в ее голове — она сумела его перебороть, переспорила, — пока не вспоминает, что он мертв и она спорит сама с собой. Конечно, Сара всегда будет побеждать в таких спорах. Бедный Джим, бедный покойный Джим, он больше никогда не выйдет из них победителем.

Часть третья

Кто я для них? Чужеродный элемент или клей, который удерживает их вместе?

Иногда я смотрю на них с их дорогущими особняками, масками респектабельности и удивляюсь тому, что так сильно желаю стать частью всего этого. Софи с ее дизайнерским стилем жизни, Сара с ее уютным домом, выстроенным вокруг нее подобно броне.

Неужели именно так чувствует себя человек, который становится частью семьи? Вот оно, значит, какое, это чувство сопричастности?

Правда, мне-то откуда знать. Я везде чужой.

Хотя, по большому счету, мне никогда не предлагали выбора, так что за мной вечно продолжает тянуться старый шлейф: желание окружающих как-нибудь откупиться. Я продаюсь словно кусок мяса.

Следы крови на моих руках, так они говорят? Хорошо, что никто об этом не догадывается. Ни один из них не представляет, с чем имеет дело.

Они не знают слова «опасность», потому что никогда и ничего не боялись.

Я покажу им, как выглядит страх.

Заставлю прочувствовать его, и только тогда они всё поймут.

Эйден

Ты в центре Йорка, сидишь в баре «Гранд-отеля». Ранний вечер понедельника, и бар почти пуст, если не считать парочки стариков и громко треплящегося по мобильнику мужика в деловом костюме. За пять минут ты успел полностью узнать и о его работе, и о том, как все пойдет коту под хвост, «если Генри не возьмет себя в руки».

Ты проверяешь сообщения в телефоне. Уже переключился на беззвучный режим, но пока она не пришла, посматриваешь на экран, чтобы не возникли какие-нибудь проблемы.

Тебе нравится приходить раньше. Это дает возможность все подготовить, как нужно, настроиться на верную волну.

Мужчина в костюме встает и уходит, бросая на столик десятку и не глядя на женщину за барной стойкой. Ты посылаешь ей сочувственный взгляд. Она перехватывает его и улыбается в ответ.

Какое-то мгновение тебе кажется, что она хочет подойти и заговорить, но, к счастью, не делает этого, потому что именно в тот момент появляется Джейн Кристи, и ты встаешь, улыбаешься и целуешь ее в обе щеки.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спрашиваешь ты ее.

— Определенно. Тут делают коктейли?

Ты передаешь ей коктейльное меню, которое заранее успел просмотреть, пытаясь угадать, что бы она выбрала. Поставил в уме пятерку на то, что закажет водку-мартини.

— Я буду водку-мартини, — говорит она официантке, которая подходит к столику.

Джейн Кристи — не настоящее имя. Ты знаешь ее почти четыре года, встречал, может, с десяток раз, и она даже не догадывается, что тебе это известно.

Тебе известно также много чего другого, но именно этот факт больше всего тешит твое самолюбие.

И только позднее, уже подходя к машине, задумываешься над тем, а что вообще ты делаешь здесь. За последние несколько часов тебе удалось оттолкнуть мысли о Саре на дальнюю орбиту, но теперь все твои помыслы лишь о ней.

Неужели ты добивался именно этого?

Сара

Софи и Джордж живут в старом пасторском доме. Саре всегда казалось это странным, ведь церковь стоит на другом конце деревни в полумиле от их жилья. На церковном дворе пасутся овцы. Не меньше ее удивляет само зрелище: эти ободранные горные животные снуют среди могильных плит и что-то жуют. Конечно, все могилы очень старые, и овцы помогают викарию экономить приходские средства на стрижке травы.

Был ли дом Софи пасторским на самом деле или нет, но Саре он всегда нравился. Снаружи кажется, что это типичная викторианская постройка, в которой продолжает кто-то жить, серые каменные стены и крыльцо, подъездная дорожка из гравия; но внутри его сверху донизу перестроили. Фотографии интерьера даже как-то печатались в журнале, в одном из тех изданий, что, по мнению Сары, существуют с единственной целью — дабы читатель почувствовал собственную неадекватность.

— Моей заслуги в том нет, — множество раз говорила Софи. — Будь моя воля, я бы прекрасно жила в какой-нибудь грязной развалине с земляным полом на кухне и летающими повсюду комками пыли.

Сара сомневается в правдивости слов подруги, но ценит отношение Софи. На всякий случай она паркуется у дальнего края подъездной дорожки — не хочет загораживать ни один из многочисленных автомобилей Джорджа. Почти все выходные шел дождь и сейчас не прекращается, припускает, похоже, с новой силой, когда она выходит из машины.

Чтобы Сара не делала круг, а заходила через переднюю дверь, Софи открывает двери теплицы, или «оранжереи», как не устает называть это помещение Джордж.

— Помощь нужна? — кричит она.

— Справлюсь, — отвечает Сара. — Какой смысл в том, что мы обе намокнем?

Она держит две коробки с тортами, одна на другой; в верхней лежит шоколадный, а в нижней полно кексов. Сара пекла их почти все утро по просьбе Софи, для завтрашней продажи в пользу Женского института. Софи — член этого ЖИ; Саре всегда удавалось избегать подобной участи.