Будь собой!

Ира совершенно не помнила, как попала домой. В голове у нее был полнейший сумбур. Артем… Высокий, черноглазый… Его умное и тонкое лицо стояло перед глазами. Его голос звучал в ушах мягко и ласково. Девушке хотелось немедленно начать читать книги по истории, учить иностранные языки, ходить в музеи и театры. И одновременно ее буквально распирало от желания сейчас же пуститься в пляс или запеть. Ирой владели и жгучий стыд за собственное невежество, и безудержная радость от полноты жизни. За ужином девушка несколько раз зачерпывала вилкой воздух над тарелкой, а когда отец попросил у дочери чайку, она задумчиво вылила заварку в сахарницу.

– Занятия искусством пагубно действуют на неокрепшие умы, – прокомментировал Григорий Ильич и выразительно посмотрел на маму.

– Верно, – согласилась та. – Помню, я в этом возрасте сочиняла поэму. Так что вы думаете? Прихожу раз с родителями в гости. Сели за стол. И тут меня посетило вдохновение. Пока взрослые беседовали, я все салфетки исчеркала.

Папа весело расхохотался, а Ира лишь посмотрела на Галину Сергеевну невидящими глазами. Родительский смех оборвался. А через минуту девушка механически встала из-за стола и молча удалилась в ванную.

– Между прочим, в ее возрасте в таком виде все нормальные девочки возвращаются с первого свидания. – Папа потянулся. – Хотя что художники, что влюбленные – одна ерунда.

– Меня другое волнует. – Мама загремела посудой. – Как она в этом состоянии под машину не попала!

Но Ира всего этого не слышала. Из ванной она отправилась к себе, потушила свет, легла в постель и закрыла глаза. Сон упрямо не желал являться. Ира лежала в темноте, и перед ней заново прокручивался весь сегодняшний день. Этюды, презентация, Константин Юрьевич, старые фотографии и, конечно, Артем. Он был везде и всюду… Его глаза, его улыбка… Но странно… мысль, что она вдруг влюбилась, даже в голову ей не приходила. Артем представлялся ей человеком, который все знает, все понимает, которого только слушать уже великое счастье. И вдруг подумалось: «Хорошо, что мы еще не перешли на „ты“. Это просто здорово!»

С огромным ворохом впечатлений нужно было срочно что-то делать. Не то что спать – просто лежать с ним было невозможно. Ире требовалось поделиться переполнявшими ее чувствами. Она поднялась и села писать письмо Егору. Правда, вышел вовсе не рассказ о новом знакомстве. Ира инстинктивно чувствовала, что, напиши она об Артеме, Егор все неправильно поймет. Нет, она писала совсем о другом. О том, насколько мир прекрасен и полон замечательных людей, о том, что впереди целая жизнь, в которой предстоит многое понять и о многом передумать, о том, как все это здорово! Через некоторое время дверь в комнату бесшумно приоткрыла мама, но тревожить дочь не стала.

Только исписав четыре страницы, Ира наконец улеглась и быстро уснула. Ей приснился Артем, хотя, может быть, и не Артем, а Константин Юрьевич. Только молодой. Он странствовал по свету, добывал уголь в шахте, издавал русскоязычную газету, до хрипоты спорил о судьбах России. И везде и всюду она была с ним рядом. Помогала, поддерживала, утешала.

Потом вдруг очутилась в Третьяковке. Был вечер, галерею закрывали, и суровые служительницы гнали позднюю посетительницу прочь. Но уйти было нельзя, обязательно следовало отыскать Артема и что-то ему сказать. В отчаянии остановилась она в зале с картинами Врубеля и вдруг увидела его. На таком знакомом полотне чудом оказался живой Артем. Он занял место Демона и теперь тоскливо глядел вдаль. Ира ужасно обрадовалась, стала его звать, но Артем с картины ничего не слышал и не видел.

Ира проснулась в слезах. Папа гладил ее по голове и говорил какие-то ласковые слова. К счастью, это был только сон. Ира успокоилась и снова уснула. На сей раз без сновидений. К утру подушка высохла, а сама она ничего не вспомнила.

5

Утром Ириным родителям пришлось несладко. Ни с того ни с сего вырубился холодильник. Еще нестарый двухкамерный гигант «Стинол» протянул ровно день сверх гарантийного срока и перестал работать. Причем, как назло, сразу же после закупки продовольствия! Только вчера родители совершили шопинг, и теперь обе камеры были забиты битком. Папиных познаний в холодильникостроении хватило лишь на то, чтобы несколько раз похлопать дверцами да обозвать бесполезный шкаф разными нелицеприятными именами. Мамин практический ум требовал более осмысленных действий. Пока Григорий Ильич перетаскивал продукты на балкон, она нашла в газете объявление о мастерской, работавшей и по воскресеньям.

Когда родители сообщили Ире о постигшем холодильник несчастье, она только рукой махнула:

– Мне бы ваши проблемы! Вот явится ремонтный дядька и все починит.

Родители, переглянувшись, хором прыснули. Но Ира уже не слышала. Зазвонил телефон, и она сорвалась с места в поисках трубки. Девушка носилась по прихожей, пытаясь по звуку определить местоположение аппарата.

– Только бы он не подумал, что никого нет дома, – стучала в висках кровь. – Только бы не подумал…

Наконец злосчастная трубка нашлась на журнальном столике под ворохом газет.