Будда (2-е изд., испр.)

Подобная жизнь ставила свои дискриминационные ограничения. Нельзя было, например, земледельцам и ремесленникам пить воду из тех же сосудов, которыми пользовались жрецы и воины. Браки между мужчинами и женщинами, принадлежащими к разным социальным группам, объявлялись предосудительными, а в ряде случаев — преступными. Жрецы были внимательными наблюдателями и пресекали любые отклонения от установленных в сословных отношениях норм. Жизнь в те времена проходила на виду, нарушителям некуда было спрятаться от любопытных глаз своих сородичей и соседей. Свободных членов общины за нарушение своего сословного долга изгоняли ради их же собственного блага: своими страданиями они искупали грех и в будущем рождении не опускались еще ниже по социальной лестнице. Слуг и рабов сурово наказывали за любую провинность. Все это происходило в массовом порядке и на протяжении многих столетий. Держать в узде людей из нижестоящих сословий было в порядке вещей — мало ли что они могут выкинуть! Исполнение всеми сословиями своего долга, помимо личного интереса человека улучшить в новом перерождении качество своей жизни (например, переродиться на небесах) означало еще сохранять незыблемость порядка мироздания. Определенный покрой платья и тип прически были маркировочным обозначением принадлежности человека к тому или иному сословию.

Скрыть в Древней Индии, кто ты на социальной лестнице, мало кому удавалось.

«Не нарушай предписанных свыше правил» — вот основной принцип, который управлял тогдашним обществом. Эти духовные установки ослабляли связи между людьми и постепенно, в ходе углубляющегося имущественного неравенства, создавали между ними если не враждебные, то определенно недружелюбные отношения. Между тем в судьбе племени даже в процессе перехода от родовой общины к земледельческой роль рода оставалась по-прежнему важнейшей.

Родовой уклад жизни племени шакьев во времена, когда родился Сиддхартха Гаутама, заметно отличался от общепринятого. Как полагает британская религиовед Карен Армстронг, в государстве шакьев отсутствовало разделение на сословия — сородичи Сиддхартхи Гаутамы сохраняли внутри своего клана принцип равенства[289].

Такое положение было возможным при неарийском происхождении шакьев и, следовательно, предполагало некоторую изоляцию среди других обитающих на северо-востоке Индии племен. Место, где они обосновались, было захолустным, располагалось, что называется, на краю земли.

Сиддхартха не делил людей на «чистых» и «нечистых», а при случае не отказывал себе в удовольствии повернуть разговор таким образом, чтобы все его участники осознали, что нелепо кричать на всех углах о знатности своего рода. Он не позволял себе выпадов против людей, стоявших ниже его на сословной лестнице. Недолюбливал он и высокородных жрецов. Среди них встречались люди, хотя и реже, чем в других сословиях, с глуповатым выражением лиц, недоразвитые умственно и физически. Сиддхартха ценил филиацию идей, развитие их в преемственной связи, когда его мысль отталкивалась от мысли, уже высказанной другим, и цеплялась за ту, что только возникала у кого-то на языке или парила в воздухе. Он не признавал преемственности титулов, из-за отсутствия которых у талантливых людей не складывалась, а иногда и рушилась жизнь. «Ищите, и обрящете, толцыте, и отверзется» — эти слова Иисуса вполне могли исходить и от Гаутамы Будды.

Столетиями морочить людям голову невозможно. Это всегда плохо кончается для обманщиков.

Жесткое разъединение людей по сословному принципу грозило привести индийцев к порабощению внешней силой, что и произошло в дальнейшем. Последующие гонения на буддистов содействовали завоеванию Индии. Мусульманскими завоевателями в XII веке н. э. был завершен разгром буддийских монастырей. Но до того кровавого времени оставалось 16 веков. А тогда, спустя несколько десятков лет после ухода из жизни Гаутамы Будды, все сложилось наилучшим образом. У буддистов появился державный защитник. Им стал Ашока — правитель империи Мауриев (правил в 273–232 гг. до н. э.). Его особое покровительство позволило буддийской общине окрепнуть и распространить свое влияние на значительную часть индийского субконтинента. Император понимал, насколько важен буддизм для создания мощного многонационального государства. Он призывал к веротерпимости и по мере сил сдерживал наскоки традиционалистов на инакомыслящих сторонников новых религиозных учений. Самыми заметными и активными среди них были буддисты. Е. А. Островская-младшая объясняет причину такого отношения императора Ашоки к буддизму. По ее мнению, он «узрел в буддизме принципиально новый инструмент концептуальной власти, позволяющий создавать полиэтнические империи, основанные на идее религиозно-идеологического равенства подданных»[290].