Будда (2-е изд., испр.)

Невероятные вещи происходили с Сиддхартхой Гаутамой в ночь полнолуния месяца весак. Место, где он, духовно пробудившись, понял, как можно создать жизнь, над которой не властна смерть, сейчас называется Бодхгайя. С этой ночи он стал называться Буддой.

В первую стражу ночи Будда Шакьямуни устроил себе ретроспективу своих прошлых жизней. Понятно, что это было для него далеко не приятное зрелище, но и не мучительное. Стыд за одни его поступки перемежался с гордостью за другие его деяния, благородные и альтруистические по своей сути. Просмотр шел в убыстренном темпе. Первоучитель отважно шагнул в очень далекое прошлое, в десятки тысяч рождений и смертей и стремительно приближался к последнему рождению, как сейчас говорят, проходя через огонь, воду и медные трубы. Умирал, рождался и снова умирал… Зачем он мощь своего ума направил на перелистывание страниц книги своей судьбы?

Его целью было получить действительное знание, избавиться от неведения. Разобраться в хитросплетениях собственных перерождений — вот чего он хотел и что ему, безусловно, удалось достичь. Перемещения в круге сансары осуществляли желания, не важно какие — явные или скрытные, благородные или греховные, но именно они не давали человеку окончательно освободиться, заставляли рождаться, умирать и снова рождаться. Желания вели в ловушку-сансару. Представление, что все жизненные блага достаются человеку благодаря его страданиям, было ложным, но в эту обусловленность благ и страданий верили многие. Это представление было чем-то вроде приманки в ловушке и во времена Будды Шакьямуни основательно овладело сознанием и чувствами человека. Надежда на воздаяние за перенесенные страдания четко срабатывала, как срабатывает и поныне. Оставалось одно благородное и трудновыполнимое желание: освободиться от причины страданий — привязанности к бытию. Ведь для этого человеку требовалось преодолеть самого себя, в результате чего он обретал блаженное спокойствие. Освобождение предвещало вхождение в царство бессмертия.

Обратимся к воспоминаниям Будды Шакьямуни обо всех перипетиях этой великой ночи, составивших текст «Маджджхима никая, 36»: «Когда мой ум был сосредоточен, очищен, ярок, лишен загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к знанию воспоминаний моих прошлых жизней. Я вспоминал свои многочисленные жизни в подробностях и деталях. Это было первым знанием, которое я получил в первую стражу ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма была уничтожена; возник свет — так происходит с тем, кто прилежен, старателен и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не завладело моим умом и не осталось в нем»[330].

Во вторую стражу ночи он направил свой ум к «познанию смерти и перерождения существ». Божественный глаз, который он обрел, по своим возможностям намного превосходящий глаз человеческий, позволил ему увидеть смерть и перемещение существ в соответствии с их кармой. Но и в этот раз «приятное чувство» не осталось в его сознании.

В третью стражу ночи он распознал источник страдания, питающийся пристрастием к чувственным желаниям, к жизни, проходящей в невежестве и в заблуждениях[331].

Так появились его Четыре Благородных Истины: «Все это есть страдание. У страдания имеется причина, корень. Но он искореняется, и тогда прекращается действие причины страдания. Для этого существует Путь прекращения страдания». Что значит «все это»? «Я полностью осознал, что все это и есть пристрастие, привязанность к чувственным желаниям, к существованию, к невежеству и ложным взглядам, что есть причина пристрастий, что есть устранение пристрастий и что есть Путь, ведущий к устранению пристрастий. Как только я познал и осознал, мой ум освободился от пристрастий, и во мне, освобожденном, возникло знание о моей свободе»[332].

Шакьямуни Будда избавился от порочности желаний, от порочности заблуждений и от порочности невежества[333].

На этом, однако, занавес не опускается. Снова на сцене появляется вечный искуситель — демон Мара. В этот раз он убеждает Первоучителя, понявшего взаимосвязи и условности существования, особенно не задерживаться на этой грешной земле, заселенной порочными людьми, и не мешкая отправляться одному в нирвану. Мара почувствовал сомнения, охватившие Будду Шакьямуни, — дойдет ли до сознания народа его проповедь об освобождении от страданий? Он не знал, целесообразно ли открывать людям свой путь выхода из сансары. Не исказят и не приземлят ли слова смысл его Просветления? Не будут ли слушатели шокированы его учением? Поймут ли они его учение, особенно рассуждения о том, что земным миром правят случайности, за которыми трудно уследить, а тем более невозможно их обобщить. Эта теория выводится из закона казуальности и в западном мире получила известность благодаря, в частности, древнегреческому философу Эпикуру (342/343–271/270 гг. до н. э.) и римскому поэту и философу Титу Лукрецию Кару (ок. 99–55 гг. до н. э.).